Что такое стихотворная миниатюра
миниатюра
Полезное
Смотреть что такое «миниатюра» в других словарях:
Миниатюра — (франц. miniature, итал. miniatura, от лат. minium киноварь, сурик, которыми в древности расцвечивались рукописные книги), произведение изобразительного искусства, отличающееся небольшими размерами и тонкостью художественных приёмов.… … Художественная энциклопедия
Миниатюра — термин, заимствованный из живописи и применяемый иногда в литературоведении для обозначения небольшого по размерам драматического или лиро эпического произведения. Термин М. совершенно не определен в стилевом и жанровом плане: в драматургии напр … Литературная энциклопедия
Миниатюра — из французской рукописи XV столетия. МИНИАТЮРА (французское miniature, от латинского minium киноварь, сурик), художественное произведение (обычно живописное) малых размеров, отличающееся особо тонкой манерой наложения красок. Первоначально… … Иллюстрированный энциклопедический словарь
Миниатюра — МИНИАТЮРА литературный термин, заимствованный из живописи. В живописи означает исполненную красками небольших размеров картинку, книжную заставку, концовку и т. п. Происходит этот термин от слова «миниум» название красной краски (киновари или … Словарь литературных терминов
МИНИАТЮРА — франц. miniature, ит. miniatura, от miniatores, от minium, сурик, потому что монахи в средние века украшали свои рукописи рисунками суриком. Маленький портрет или картина. Объяснение 25000 иностранных слов, вошедших в употребление в русский язык … Словарь иностранных слов русского языка
Миниатюра — (фр. miniature, лат. minium – киноварь, сурик) – художественное произведение (обычно живописное) малых размеров, отличающееся особо тонкой манерой наложения красок. Первоначально миниатюрой называли выполненные гуашью, акварелью и другими… … Энциклопедия культурологии
МИНИАТЮРА — (франц. miniature от лат. minium киноварь, сурик),1) художественное произведение (обычно живописное) малых размеров, отличающееся особо тонкой манерой наложения красок. Первоначально миниатюрами назывались выполненные гуашью, акварелью и др.… … Большой Энциклопедический словарь
миниатюра — реприза, интермедия, картина, нэцке, палех, нэцкэ, рисунок, юмореска, микроминиатюра, скетч Словарь русских синонимов. миниатюра сущ., кол во синонимов: 10 • интермедия (5) • … Словарь синонимов
Миниатюра — (от ит. miniatura Реклама и полиграфия
МИНИАТЮРА — и миньятюра, миниатюры, жен. (от лат. minium киноварь, сурик) (иск.). 1. Разрисованная красками прописная буква или небольшой рисунок в красках в старинной рукописи (филол.). Рукопись с миниатюрами. 2. Небольшая картина, отделка которой… … Толковый словарь Ушакова
МИНИАТЮРА — МИНИАТЮРА, ы, жен. 1. Небольшой рисунок в красках в старинной рукописи, книге. 2. Небольшая картина тщательной и изящной отделки, с тонким наложением красок. Миниатюры на бумаге, на фарфоре, на кости. Акварельные миниатюры. 3. Драматическое или… … Толковый словарь Ожегова
Миниатюра как жанр
Миниатюра отличается лаконичностью повествования, четкостью и отточенностью сюжета, особенной смысловой нагрузкой, которая вкладывается в некоторые слова и детали. Поток сознания, внутренний монолог, условно-ассоциативное мышление, импрессионистичность повествования свободно сосуществует в миниатюрах с образно-логическим рядом. Все это сочетается с обостренным интересом к философско-этическим, так называемым, вечным проблемам, что позволяет достигать в небольших по объему и очень лаконичных произведениях высокой степени художественных обобщений.
Столь развернутое и в чем-то противоречивое определение жанра объясняется тем, что миниатюра предоставляет на редкость большие возможности для экспериментов, для проявления авторской индивидуальности. Отсутствие жестких рамок, сложившихся канонов составляет основное отличие миниатюры от других малых прозаических жанров.
Размышляя о жанре как литературоведческом понятии, В. Е. Хализев отмечает, что «литература последних двух столетий (в особенности ХХ в.) побуждает говорить о наличии в ее составе произведений, лишенных жанровой определенности, каковы многие драматические произведения с нейтральным подзаголовком «пьеса», художественная проза эссеистического характера, а так же многочисленные лирические стихотворения, не укладывающиеся в рамки каких-либо жанровых классификаций» (36, 335). Далее, он выделяет два рода жанровых структур: во-первых, готовые, твердые, завершенные канонические жанры (например, сонет), и, во-вторых, жанровые формы неканонические: гибкие, открытые для проявления индивидуально-авторской инициативы (например, эллегия); эти жанровые структуры соприкасаются и сосуществуют с названными выше внежанровыми образованиями.
Следуя этому разделению и принимая во внимание определение, данное нами миниатюре, мы считаем возможным отнести ее к неканоническим жанровым образованиям. Отсутствие жестких жанровых канонов определяет многообразие индивидуально-авторских моделей миниатюры, поэтому особый интерес представляет история формирования этого жанра. (Среди исследований, посвященных этой теме, необходимо отметить работы Ю. Орлицкого.)
Как жанр миниатюра сформировалась не сразу. Долгие годы считалось, что миниатюры (стихотворения в прозе) И.С. Тургенева едва ли не единственный прецедент этого рода в русской классике, причем прецедент удачный, но удавшийся только одному писателю. Для литературы же ХХI века миниатюры в духе Тургенева неактуальны и невозможны, и до сих пор критики спорят о том, как их правильно называть.
По-мнению Ю.Орлицкого, и в России все тоже началось задолго до Тургенева. Так, прямые аналоги прозаической миниатюры в духе Тургенева можно обнаружить еще у Батюшкова, Жуковского, Теплякова, Сомова. А в 1826 году вышла в свет книга Федора Глинки «Опыты аллегорий, или иносказательных описаний, в стихах и прозе», в составе которой автор публикует целых двадцать пять прозаических миниатюр-аллегорий.
Ф. Глинка называет свои миниатюры «аллегориями», однако в них можно выделить разные намечающиеся (и развитые затем в «Стихотворениях» Тургенева) жанровые варианты:
с одной стороны, это собственно аллегория, объективно изображающая ту или иную ситуацию и делающая из этого изображения назидательный вывод;
Разрабатываются новые виды миниатюр:
развиваются собственно лирические, впрямую имитирующие «стихотворения в стихах»,
все чаще встречаются собственно прозаические, то есть безусловно эпические, фабульные миниатюрные,
(Эволюцию от лирической и повествовательной к эссеистической миниатюре можно увидеть на примере творчества А. Галунова, В.Розанова)
Наиболее значительные образцы жанра принадлежат здесь И. Бунину, создавшему в начале 1930-х гг., вслед за своими более ранними опытами, большой цикл миниатюр и вплотную примыкающих к ним маленьких рассказов «Божье дерево». При этом прозаические миниатюры И. Бунина начала 1930-х гг. первоначально публиковались автором на страницах парижских «Последних новостей» в небольших подборках-циклах «Краткие рассказы». В «Божьем дереве» явно преобладают лирические миниатюры, которые скорее можно назвать стихотворениями в прозе. Сближение стиха и прозы проявляется у Бунина не только в использовании традиционно поэтических художественных средств и приемов, но и в использовании метризации («Муравский шлях»), однако в целом Бунин, так же как Тургенев, обычно избегает метризации в малой прозе, перенося главный ритмический акцент на строфическую композицию.
В советский период развития русской литературы стихотворения в прозе, как и все прочие неканонические формы, окончательно отступают на второй план, а потом практически исчезают из книг и журналов. В Советской России миниатюра используется главным образом в «связанной» форме, в циклах и целостных книгах, прежде всего, «природоописателями» и философами М. Пришвиным и И. Соколовым-Микитовым. Хотя во многих случаях у Пришвина вообще невозможно провести строгой границы между собственно прозаической миниатюрой, способной полноценно существовать вне циклического образования, и равной ей по объему относительно самостоятельной главкой повести или очерка. Еще в большей степени это относится к вводимым писателем в ткань его прозы дневниковым записям.
Последовательно менялась строфика миниатюры. Здесь Ю. Орлицкий отмечает постепенное изменение принципов вертикального членения прозаического целого от использования нейтральной «большой» строфы к так называемой версейной: короткой и стремящейся к равенству одному предложению. Строго говоря, использование в малой прозе больших строф, часто охватывающих весь текст и тем самым вообще снимающих вопрос о строфической организации целого, оказывается приемом не менее значимым, чем пропорциональное уменьшение размеров строфы и/или составляющих ее предложений; в таком случае целый текст выступает как аналог астрофической композиции в стиховой традиции, как правило, напрямую отсылающей к идее моментальности впечатления или переживания и органической нечленимости мирообраза.
Таким образом, в процессе своего развития жанр миниатюры активно взаимодействовал с другими малыми жанрами (с рассказом, новеллой, с эссе), в результате чего появились названные выше жанровые разновидности, поэтому иногда сложно разграничить где собственно миниатюра, а где короткий рассказ, микроновелла или миниэссе.
Другие статьи в литературном дневнике:
Портал Проза.ру предоставляет авторам возможность свободной публикации своих литературных произведений в сети Интернет на основании пользовательского договора. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и российского законодательства. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией.
Ежедневная аудитория портала Проза.ру – порядка 100 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более полумиллиона страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.
© Все права принадлежат авторам, 2000-2021 Портал работает под эгидой Российского союза писателей 18+
Что такое стихотворная миниатюра
Опубликовано в журнале Арион, номер 4, 2003
Поэтическая миниатюра — это очень короткое стихотворение. И краткость здесь принципиально важна. Размер имеет значение, и значение определяющее.
Поэтическая миниатюра существовала всегда, в том числе и в русской поэзии. Но в русской поэзии XVIII и XIX веков она была, как правило, или принадлежностью низкого жанра, или носила отчетливый след стилизации (например, античной эпитафии), или имела вполне прагматическую направленность, скажем, стихи в альбом. Карамзинское одностишие: “Покойся, милый прах, до радостного утра” — это именно эпитафия — надпись на надгробном памятнике.
Но даже четырехстрочные стихотворения в XIX веке довольно редки. Однако были и вполне законченные произведения в форме четверостишия. Например, тютчевский “Последний катаклизм” (1829):
Когда пробьет последний час природы,
Состав частей разрушится земных:
Всё зримое опять покроют воды,
И Божий лик изобразится в них!
Здесь никаких скидок на краткость нет. И стихотворение опознается как тютчевское. Особенно характерна вторая строка. Множественные инверсии как бы показывают части земные сдвинутые с мест и перемешанные перед последним катаклизмом. Но примеров настолько кратких стихов немного.
По мере того, как чисто поэтический контекст в целом становится все более мощным, все более краткие стихи перестают восприниматься как поэтические миниатюры — как пограничный жанр. Как будто сетчатая ткань русской поэзии становится плотней. Слово поэтического языка резонирует сильнее. Так звук в металле распространяется быстрее, чем в воздухе. В XX веке отдельно взятое четверостишие уже стоит в одном ряду с более длинными стихами. Четверостишия пишут Ахматова, Маршак, многие другие поэты. Но, на мой взгляд, четверостишие в сегодняшней русской поэзии (именно четверостишие) — это своего рода граница. Более короткие стихи уже относятся к пограничному жанру поэтической миниатюры, которая существует по несколько иным законам. Хотя, безусловно, полноценное стихотворение может состоять и из трех строк.
Четверостишие настолько популярная строфа, что оно сразу опознается как поэзия и воспринимается как стихи, а вот если короче, то может начаться размыкание и выход из пространства литературы по эту сторону рампы: на площадь, на рекламный плакат.
Блок говорил, что стихотворение держится на остриях нескольких слов. Велико искушение оставить только эти несколько слов, а все остальное отбросить. Может быть, тогда возникнет квинтэссенция поэзии? И это как раз и будет поэтическая миниатюра? Я не думаю, что это возможно. Эти несколько слов так важны только потому, что они возникают внутри согласованной поэтической структуры. Слово, оторванное от поэтического контекста, значит только то, что оно значит. Оно слишком разгружено, слишком легко, оно не вызывает многоголосья перекличек, не будит спящее море.
Жанр поэтической миниатюры существует как бы на границе — между поэзией и афористической прозой, между поэзией — и рекламным слоганом, между поэзией — и bon mots, между поэзией — и внелитературной реальностью. И не всегда понятно, имеет данный текст какое-то отношение к собственно поэзии или нет.
В периоды тотальной ломки парадигм, кризиса и разрушения иерархий (а мы переживаем сегодня именно такой) тяжесть и зарегулированность собственно поэтической речи может ощущаться как серьезный недостаток. Нужно говорить о том, что видишь и чувствуешь сейчас и здесь, и желательно без оглядки на дискредитировавшую себя традицию. И тогда легкость и точность формулировок и свобода в выборе содержания становятся крайне важными, и поэтическая миниатюра в этом первичном освоении действительности играет очень важную роль. Не боясь ошибиться, можно сказать, что сегодня миниатюра — это самый распространенный жанр поэтического народного творчества.
Настоящим праздником народной миниатюры стал Интернет. И здесь встречаются подлинные удачи: “Модем стрекочет, как цикада” (это одна строчка из проекта “Сад разбегающихся хокку”*, который построен таким образом, что каждый пользователь пишет свое хокку в продолжение предыдущего, используя его последнюю строку как первую свою — в садике их уже растет больше 30 тысяч).
Это замечательно точно. Здесь и отсылка к традиционному образному ряду японской поэзии, и точное звуковое соответствие звуку модема, устанавливающего соединение, но еще и такая естественная тоска по какой-то другой реальности, по свежей вечерней прохладе, так отличной от той прокуренной комнаты, в которой сидит читатель.
Еще три примера сетевой миниатюры:
По-моему, это просто хорошо. Приведенные миниатюры взяты из проекта “26” (две строки, шесть слогов) Алексея Верницкого**. Такие двустишия Верницкий называет “танкетками” и настаивает на том, что его изобретение — самая краткая форма поэзия. Он пишет: “…Разные танкетки очень сильно отличаются друг от друга по своим поэтическим достоинствам. Одни танкетки явно являются поэтическими текстами, в то время как другие являются просто текстами из шести слогов, в которых нет ничего поэтического… Этот разброс поэтических достоинств разных текстов… доказывает, что эта форма является жизнеспособной. Вот если бы все танкетки казались нам одинаково поэтичными (или непоэтичными), то это означало бы, что как раз с литературной точки зрения эта форма неинтересна”.
У главного аргумента Верницкого — существенная разность эстетических достоинств разных танкеток — есть гораздо более простое объяснение: есть остроумные высказывания даже и в 6 слогах, а есть пустопорожнее говорение, которое, как и следовало ожидать, составляет бo╢льшую часть всех танкеток на сайте. Главное, чего нет в танкетках, — у них нет отчетливо различимого поэтического стиля. Или он один на всех. На мой взгляд, это признак того, что танкетки — жанр народного творчества. Почему нет? И разве это непременно плохо? Совсем не плохо. И быть непременно литературой совсем необязательно. Верлена, например, беспокоило как раз обратное.
Миниатюра активнейшим образом использует непоэтические контексты (не обязательно даже словесные): ситуационные, изобразительные. (Пример: хокку, написанные на самых разных бытовых предметах и сфотографированные, проект “Стихография”***.)
Поэтическая миниатюра как жанр не находится полностью за границей эстетической нейтральности, она еще не стала фактом искусства, еще остается в поле эстетически неосвоенной реальности. И в этом ее безусловное преимущество. Она бьет в упор, она обращена как реплика частного лица частному же лицу, а не как поэтическое послание еще неродившемуся собеседнику. Например, танкетка (2 строки — 6 слогов), опубликованная в “Арионе” 2002, №3:
Виктор Петрович Астафьев умер 29 ноября 2001 года. Вполне вероятно, что эти строки посвящены именно его памяти. (Во всяком случае ничто не мешает мне считать именно так.) Настоящее горе плохой источник вдохновения. Оно ломает человека, а не поднимает. В этом состоянии писать стихи очень тяжело, да может быть и не нужно. Слов нет. Только слезы. Здесь название порождает контекст. Оно выводит очень краткие и полностью обезличенные слова в поле действительности, делает их столь же актуальными, как газетная колонка происшествий.
Миниатюра очень часто не несет на себе безусловного авторского клейма, и потому очень легко отчуждается, и может с легкостью объединяться с миниатюрами других авторов, в том числе и анонимных. В Японии искусство составления антологий из хокку ценилось не меньше, чем оригинальное творчество. И все великие японские поэты были составителями прославленных антологий.
Такой антологией поэтической миниатюры является отчасти и раздел “Ариона” — “Листки”. Здесь достаточно находок и удач, хотя хватает и “ошибок эксперимента”. Но вот пример безусловной удачи:
О, дайте, дайте наконец
Свободу самой маленькой матрешке!
Во второй половине XX столетия в жанре поэтической миниатюры работали многие настоящие поэты. Например, Всеволод Некрасов. И к нему в полной мере относится то, что было сказано о миниатюре: ее контекстуальная открытость, ее свободная интеграция с другими миниатюрами. Разница между Некрасовым и случайно брошенными в сетевой океан остроумными словечками заключается в том, что поэт пишет не отдельную миниатюру, а книгу. И все его высказывания существуют в едином поэтическом поле, достаточно мощном, чтобы возник эффект эстетического восприятия каждой миниатюры. Некрасов говорит коротко, но всегда одним и тем же голосом. И этот голос отчетливо слышен. Его миниатюре тоже нужен внешний контекст, но этот контекст жестко предопределен самим автором.
Самым естественным контекстом для поэтической миниатюры являются, конечно, традиционные стихи. Они берут на себя создание контекста, порождение слоя, проводящего смысл. Они создают для миниатюры ту оправу, в которой она может блеснуть. И все чаще поэты используют блеск и точность миниатюры в своей работе. Конечно, копье из одного наконечника не получится, но и без наконечника копье только палка.
Жанр поэтической миниатюры — это полоса прибоя, которым поэтический океан надвигается на эстетически неосвоенную действительность, это — живая, дышащая бахрома поэзии. Это бесчисленные щупальца, которыми она приникает и осязает сегодняшнюю действительность. То, что появляются замечательно точные и глубокие поэтические миниатюры, подтверждает: процесс развития поэзии не остановился. Она жива и пробует новые формы, перехлестывая через определенные самой себе края.
Стихотворные миниатюры
Первоначально этот жанр был связан с надгробными эпитафиями, что неудивительно: кончина близкого человека вряд ли способствует творчеству. Да и не стоит создавать поэму – достаточно написать несколько строк, и дело сделано.
В европейской поэзии миниатюра была весьма редким поэтическим жанром. В русской поэзии время от времени создавались небольшие стихи, состоящие из четырёх строчек. Эти четырёхстишия время от времени сочинял Пушкин. Иногда и другие русские поэты создавали стихи в этом стиле.
Из советских поэтов и поэтесс наиболее часто четырёхстишия встречаются в творчестве Ахматовой – она была мастером поэтических миниатюр. Время от времени поэтические миниатюры-четырёхстишия сочиняют и в наши дни.
Стихи с четырьмя строчками часто встречаются в творчестве великого арабского поэта Омара Хайяма. Однако есть и другие варианты стихотворных миниатюр.
Поэтические миниатюры – визитная карточка японской поэзии. Первоначально поэты сочиняли пятистишия, такие стихи назывались танка. Однажды стихотворец Мацуо Басё решил, что пятистишия – излишество, и стоит малость сократить стихотворение. Сначала разделили танка на две части – двустишие, так называемые сцепленные строки, и трёхстишие, или хокку.
Именно Басё стал «папашей» поэзии хокку (кстати, Басё – литературный псевдоним поэта, в переводе означает «банановое дерево»; псевдоним был взят после того, как Мацуо посадил возле своей хижины банан). У поэта было много учеников, а также были продолжатели – Ёса Бусон, Кобаяси Исса, Масаока Сики.
Миниатюры литературы. Миниатюрное искусство. Сигачёв А.А.
— О чём ты плачешь?
— Я потерял своего хозяина, и вот теперь безутешный плачу.
— Стань моим слугой, и перестань плакать.
— Слугой я могу стать, но ты не сможешь стать моим хозяином.
В последние минуты своей жизни миллиардер произнёс слабым голосом: «Люди, не растеряйте свою жизнь. Я не сумел купить даже один час дополнительной жизни за тридцать миллиардов долларов.
Скромную, тихую дождевую каплю приняла в свою обитель морская раковина, и капля превратилась в драгоценную жемчужину, тогда как ручей болтал, болтал да с тем так и остался болтать без умолку.
Произрастали на берегу реки два тростника: один горький, другой – сахарный. Но вся сказка в том, что они находили общий язык. Тогда как нередко неразумные люди пытаются бодаться даже с твердолобыми баранами, рискую расшибить себе лоб.
Ослу одинаково, что таскать на своей спине: книги или камни. Когда вербуют ослов на принудительные работы. Лучше самому удалиться из этих мест, иначе могут указать и на тебя, как на достойного принуждения.
ПРИТЧА ОБ АЛЧНОМ ЦАРЕ
Алчный царь любил ездить по деревням и просил у селян приносить ему в дар по пол-яйца свежих, чтобы на следующий день забирать у крестьян куриц несушек.
ПРИТЧА О КУСКЕ ХЛЕБА
ПРИТЧА О МУДРОМ МУЛЛЕ
УЧЕБНИК ЦВЕТКА РОЗЫ
II. МАЛЕНЬКИЕ РАССКАЗЫ И НЕВЫДУМАННЫЕ ИСТОРИИ.
В колхозе «Мир» запорожской области народился необычный трёхглазый бычок, его назвали Артёмка. Колхозные дети взяли бычка на поруки: заботливо ухаживали за ним, поили молоком. Артёмка очень привык к детям и в знак особой благодарности лизал им руки своим шершавым языком.
Председатель колхоза решил продать бычка киевскому зоопарку. Дети, сдружившиеся с бычком, очень расстроились, и рассказали Артёмке о том, что скоро им придётся расстаться. Артёмка тоже очень беспокоился, только есть стал больше.
Через некоторое время, из киевского зоопарка приехали за Артёмкой. К своему огорчению, работники зоопарка увидели, что у Артёмки третий глаз закрылся плотной жировой складкой, образовавшей на лбу.
К великой радости деревенских ребят Артёмка остался жить в своей родной деревне.
Колхозный бык Бугай в деревне Русский Шуй Новоторъяльского района отличается неукротимым норовом и уважительно относится только к кнуту пастуха Семёна.
Однажды, когда Семён маленько расслабился, опорожнив две водочные бутылки, он на время потерял бдительность. Неподалёку от стада случилось в это время трактористу заливать воду в радиатор. Неизвестно, чем тракторист не угодил Бугаю, но только бык стал отчаянно гоняться за ним. Чудом водителю удалось запрыгнуть в кабину трактора, издавая истошный крик.
Бугай на этом не успокоился. Трижды он отступал назад и отчаянно нападал на трактор, пытаясь прободать его насквозь. Бугаю всё же удалось сделать несколько пробоин в топливном баке, только после этого бык угомонился. Русская коррида получилась на славу.
Товарищи судьи, вы только представьте, какая неслыханная наглость процветала у моей соседки по нашей коммунальной квартире. Эта, прости, Господи, соседка, по вечерам сыпала, снотворные порошки лошадиными дозами в чай своему мужу. Когда он мертвецки засыпал, она, прости, Господи, развлекалась с моим супругом в присутствии своего спящего клоуна. А я ведь только потом, всё это собачье дело пронюхала. Вот каким таким макаром я это всё пронюхала, то я никому и под пыткой не скажу; но, когда я застала их за этим ремеслом, они оба чуть в обморок не попадали, я ведь явилась им на глаза из-под их кровати.
Тут я дала этой прости, Господи, соседке чертей. Тут уж я отвела душу. Мой-то шустро с поля боя смотался, а её клоун так и продолжал спать на диване, как убитый. Пусть она, прости, Господи, эта напудренная кошка, скажет спасибо, что успела от меня в ванной комнате захлопнуться, да я не сумела дверь выломать. Ну, уж я ей тогда дала бы чертей! Уж тогда б она у меня поскулила, болонка плешивая. И пусть она в нашей коммунальной квартире глаз теперь не кажет: выцарапаю ей, прости, Господи, зенки её поросячьи.
ФАРАОН ПРЕСТУПНОГО МИРА
Весной 1988 года в Москве состоялись похороны авторитета преступного мира Кучулория, известного под кличкой Фараон. Таких пышных похорон Россия не знала со времён смерти Сталина в 1953 году.
За несколько дней до его смерти, у него были конфисковано несколько мешков денег в иностранной валюте, чемодан ювелирных украшений, краденные уникальные картины и большое количество наркотиков.
Хоронили Кучулория в самом центре Ваганьковского кладбища. Попрощаться с «авторитетом» собрался «цвет» преступного мира – главари кланов и бандитских организаций.
Когда проносили гроб с телом отъявленного бандита-рецидивиста мимо памятника Сергею Есенину, была сделана остановка, чтобы главарь преступного мира Кучулория мог попрощаться с великим Русским поэтом. Из специальных картонных ящиков были выпущены белые голуби по числу прожитых лет Кучулории.
Такая вот недобрая сила свела в один последний приют русского гения и фараона мафии конца двадцатого века.
Одна гражданка соблазнилась картофелем на чужом огороде. Для своей маскировки она надела халат владелицы дачи и повязала её платок себе на голову. Перед началом вскапывания чужого картофеля, она бережно сняла со своих перстов два золотых кольца и дорогой перстень.
Хозяйка очень огорчилась, когда увидела, что на её огороде вырыта вся картошка, но, обнаружив в кармане своего халата драгоценности, она с облегчение вздохнула и сказала: «Мои труды стоят этого вознаграждения, мой картофель оказался поистине золотым. »
ВСЮДУ ИГРАЕТ ГАРМОШКА
Тульская гармонь становится особенно популярной во многих уголках земного шара. Исконно русский музыкальный инструмент полюбился жителям Болгарии, Румынии, Польши, Югославии. Всё чаще поют «золотые планки» в Индии, Аргентине, Мозамбике. Повсюду возникают клубы любителей гармони и всё чаще происходят концерты виртуозов исполнителей. На международном рынке русская гармонь пользуется всё большим спросом.
Кто знает, может где-то в Индии или в Африке гармонь воспитает своего Есенина.
ФИЛОСОФИЯ ДЕДА МОРОЗЕНКО
Если вы не знаете о высшем благе, послушайте, что я вам скажу: «Высшее благо – радостнодушие. Душа должна жить свободно, бодро и не возмущаться страхами, боязнью и страданиями. В этом и есть высшее счастье в жизни. Даже в минуту смерти, можно отыскать блеск радости, устремляя все свои силы на преодоление тёмных волн, набегающих на душу и смотреть поверх этих волн, в широкую даль, туда, где виден блеск и свет. И вдруг, ты заметишь, что становишься выше жизни. »
Дело было на Черниговщине. В полночь, Борис Ерёма вместе со своей собакой по кличке Майор возвращались в своё родное село Семёновка. Вдруг Майор испуганно взвыл. Борис посмотрел налево – никакого лешего не видно, посмотрел направо – никакого беса не видать, оглянулся назад – нет никого. Тогда Борис поднял голову вверх и обезумел. Над ним висело что-то огромное, шароподобное: луна – не луна, а что именно? Шут её разберёт.
Майор мгновенно исчез в тёмное отверстие, зиявшее в огромном светящемся шаре, и самого Бориса стало сильно засасывать к тёмному отверстию. Борис мёртвой хваткой ухватился за ветви, оказавшегося рядом с ним дерева и так удерживался некоторое время, пока светящийся шар не пропал, словно испарился или растаял.
КУПАНЬЕ ПО ПРОСЬБЕ ХОЗЯИНА ТАЙГИ
ВЕРХОМ НА ХОЗЯИНЕ ТАЙГИ
Охотник Баян-Оолу-Сарыг из таёжного посёлка Тоджа, республики Тува, вместе со своим напарником Баяном отправился промышлять белку. После продолжительного перехода охотники остановились на ночёвку. Только они развели костёр, вдруг из сугроба, прямо им под ноги выкатился медведь. Сбитый с ног охотник Баян каким-то чудом, ухватился за густую медвежью шерсть, и совершил удивительное путешествие по тайге.
Косолапый Мишка ломился по чащобе, и уносил на своей спине насмерть перепуганного Баяна. К счастью, на их пути попалась толстая ветка кедра, низко растущая над землёй, которая буквально сшибла наездника со спины медведя в сугроб, а медведь понёсся дальше, сокрушая всё на своём пути. Как сообщает газета «Тувинская правда»: охотник Баян отделался лёгкой песней, которую потом пропел другу охотнику у костра.
КАК МУЖИК С МЕДВЕДЕМ СПАСАЛИСЬ
ЧТО ПОТОПАЕШЬ, ТО И ПОЛОПАЕШЬ
ЗМЕЙ ГОРЫНЫЧ МЕЧЕННЫЙ
СТАРАТЕЛЬ ПЕСЕННОЙ ЖИЛЫ
Когда конечности с мозгами не в ладу,
Живи и помни: жди беду.
Раз, ноги поругались с головой,
И так решили втайне меж собой,
Что надо с плеч тирана сбыть,
Споткнуться и о камни расшибить.
Уж, как решили, так и порешили –
О камни свою голову разбили.
А вместе с ней, когда они споткнулись,
Так сами же с тех пор – не шелохнулись.
Смысл этой басни всякий распознает,
Но только тсс. молчок.
Глупец лишь всё болтает.
О ПТИЦАХ И ДРУЗЬЯХ
О ЗНАТНЫХ ГУСЯХ РУСИ
Есть басня знатная о том,
Как гуси собственным крылом
Достойно, славно Рим спасали:
В чести и во славе гуси слыли!
Да было дело! Гуси были,
И будут славить их за то,
Что подвиг гуси совершили.
Но к слову хочется сказать здесь и о том,
Как НАШИ гуси всем гуртом
Своих гусей заглавных расхвалили,
Что-де героями они и есть, и были,
И будут ещё долго героизм
Выказывать от верху и по самый низ,
Не ради красного словца,
Покажут героизм до самого конца,
Не станем уточнять здесь: до какого?
Понятно, что до самого большого…
И спору вовсе нет, героями у нас,
Слывут такие важные герои,
Что просто ужас всех берёт,
От важных дел, у нас – невпроворот…
Одно лишь жаль, что старость тем живёт,
Что Бог им в мусорных бочках пошлёт…
Купцу раз довелось быть в сказочной стране,
Забавный случай рассказал он мне.
Весьма доволен сказом этим я,
Позвольте предложить послушать вам, друзья.
Один индийский царь (там царств было немало),
Шутя, порой корону надевал он
Своим шутам и клоунам придворным,
И шутками бывали все довольны…
Шуты все игры в шутку принимали,
И посмешив царя, корону отдавали:
При этом шутками царя вознаграждали,
И от царя награду получали…
Потешиться с мартышкой – шутки плохи,
Пусть лучше тешат двор шуты и скоморохи…
Мораль сей басни такова:
Не тратьте на свинью, товарищи, слова…
ИДЁТ КИНО
http://simonaletova.blogspot.com/2009_12_01_archive.html
Гуляет весть по матушке-Руси:
Новое чучело набито уж еси.
А старое – прогнило и воняет,
Но – тсс. молчок! оно ещё моргает.
Будь в цирке больше мест пустых,
Так лбы, отлитые из меди,
Не вытворяли бы таких
Непозволительных комедий.
ГОСТЬ КАТОН
Басня по мотивам эллинов на русский лад.
Допустим, к вам в гости заходит Катон,
Зачем же коня за собой тянет он?
Неужто, за тем к вам с конём входит он,
Чтоб, тут же на нём быстро выскочить вон.
На чём можно выскочить быстро от нас?
Быстрее, чем выскочил в прошлый он раз…
Сидел он, как будто бы всадник в седле,
Да с ведьмой, в придачу, сидел на метле…
Мораль этой басни гласит нам о том:
Врагов осеняйте Небесным Крестом.
Однажды щука снедь нашла такую
По вкусу вкусную, бесценно дорогую,
И сразу же почувствовала удку
С крючком противным у себя в желудке…
И стала пребывать в большой печали,
И мысли грустные совсем одолевали;
Уж и не знала, как тоску прогнать,
Желая всех в реке перекусать…
Но тут уду со щукой потащили
И на костре живьём её сварили…
Мораль проста, не трудно в ней понять:
Не всё подряд дозволено глотать…
Зачем, змея, ты сети расставляешь?
Зачем людей ты в сети завлекаешь?
И показать запретных обещаешь
Плодов, добытых, якобы из рая?
Всё, что не говоришь, одна сплошная ложь…
Зачем, змея, ты лишь враньём живёшь
И злобою кипишь, гремучая змея?
Сама, змея, глотай свой яд…
Зачем тебе скажи, отродье ада,
Людей так ненавидеть надо.
Ужель одной корысти ради
Так можешь клеветать и гадить?
В ответ она: «Ах, Боже мой,
Не слажу я сама с собой.
Характер скверный мой такой:
Кусать и жалить род людской!
Стояла и стою на том:
Пусть платят дань те, кто с умом».
Собачий род собачьим остаётся,
Хоть золотом осыпать доведётся;
Мораль: собакой в мире жить, отнюдь не худо,
Но без причин облаивать, паскудно…
Коль без морали басня, как без соли,
Ученью – свет, а кабанихам – ссоры…
Такое ж было, вспомнить не зазорно,
Под стогнами крушенье Вавилона,
И на Халдеев все тогда кивали,
Но рухнул Вавилон на Сеннааре…
ВИТЯЗИ В ТРЁХ ШКУРАХ
Мы и мораль имеем про запас:
Пора расшкурить шкурников сейчас…
Орлу крыло охотник прострелил,
Орёл присел в унынии глубоком;
Чтоб новых у ручья набраться сил,
Где ворковали голубь и голубка…
Всё дышит здесь таким благоуханьем,
От зноя дуб нас тенью осеняет,
Мы станем с голубем дружить с тобой,
Пусть светит нам луч солнца золотой.
Покой и тишина. Какое счастье.
А в мире всюду – царствует ненастье.
Мы с голубем довольны жизнью этой;
Живи и радуйся, покуда в мире – лето…
Окрепнешь здесь, не ведая заботы,
А к осени – готовься к перелёту…»
Признательно орёл взмахнул крылом:
«Совет твой дельный и совсем не шутка.
Ты судишь правильно, как и должна, голубка,
Иначе я сужу, чтоб быть орлом…»
Кто слышал разговор, задумчиво молчали,
Языков птиц они не понимали…
— Вы кто? Что надо вам, мадам,
Так вероломно рвётесь к нам?
Что надо в этом доме вам?
Кто в гости вас позвал, мадам?
Зачем к нам засланы казачкой?
Кого задумали испачкать?
НЕ ДРАЗНИТЕ НОСОРОГА
Остановить носорога смог, только лишь, колосс столпа…
Вот и, поди ж, сомневайся в героях, толпа…
ГАРАНТИИ ОТ ВОЛЧЬЕЙ СТАИ
Кружилась волчья стая вкруг овчарни,
Вначале, лишь матёрые рычали,
Потом завыли волки все, что были;
Завыли так, что, даже жутко стало
Двум пастухам, уже бывалым…
ЗАГАДКА ДЕВЫ СФИНКСУ
Однажды дева к Сфинксу подошла,
Загадку ему, Сфинксу задала…
Ну, что ж? Ведь Сфинкс тот камень, камень он и есть,
Не стоит перед ним стеснять свой стыд и честь.
Но мне самой в ущерб жестокая потеха:
Лишилась сна, покоя, дружбы, смеха…
Но далее иду – наперекор себе,
Яиц змеиных слишком уж в гнезде.
И наступает полоса унынья,
Потом же снова восстаёт гордыня…
Скажи мне, Сфинкс, всю правду, без остатка:
В чём заключается, такая вот загадка?
Мёдолюбивая пчела
С цветком поцеловалась,
Но вскоре уж с другим цветком
Наедине осталась…
Скажи, пчела, признайся мне:
«Еще ты помнишь о цветке,
Что о тебе вздыхает,
И одинокий вянет. »
И лев сказал: «Знать скоро, может статься,
Мир пожелает без людей остаться…»
Жил блошиный царь во царстве,
Нет, не жил, а только был…
Всех в своём он государстве,
Тем, что был – до слёз смешил…
Ну, до самых слёз, признаться,
Царство наше он смешил…
Ай, да сударь-государь,
Ай, да наш блошиный царь.
И куда царь не поедет,
И куда он не пойдёт,
Кроме смеха, в самом деле,
Он ничем нас не займёт…
Всех до слёз он, в самом деле,
Смехом общим доведёт…
Ай, да сударь-государь,
Ай, да наш блошиный царь.
Перед зеркалами важно
Ходит царь наш взад-вперёд;
Говорят: колпак бумажный
Носит задом наперёд.
Будто он Наполеон,
Ой, какой смешной же он…
Ай, да сударь-государь,
Ай, да наш блошиный царь.
И сказал наш царь однажды,
Через тридцать-сорок лет,
Счастлив в царстве будет каждый,
В рай закажет всем билет…
В сорок зим и в сорок лет –
Получите – в рай билет.
Ай, да сударь-государь,
Ай, да наш блошиный царь.
Жаль, не знал лев: днём раньше, возле этого дома,
У щенка той собаки, глаз склевала ворона.
Приятель мой в минуту откровенья
Признался: польза бани несомненна.
Однажды он жене намылил спину,
Сказал, что в этом доме – господин он,
Но, не поверив мужу от начала,
Она всерьёз на это осерчала.
Дарить любовь – дарение немало;
Вот что об этом басня рассказала.
Китайский шёлк редчайший доставал он.
Дары она, конечно, принимала,
Но понимать давало: дара мало…
Мораль стара, как мир: любовь та свята,
Что не купить ни за какое злато.
Ворона – на редкость забавная птица,
Для басни забавность её мне сгодится.
Покинула сад, улетела на луг,
(А думала долго, решила не вдруг):
«Избавлю я сад, чёрный от черноты,
На зелени – родинкой сяду в цветы.
Там прелестью дивной сверкают земной
Тюльпаны, как губы влюблённых весной!
Там ветры в рубинах зашепчут со мной,
Пусть жизнь удлинённой блеснёт мне красой!
Порфира трава с бирюзовой росой!
Там встречу павлина цветущей весной!
А я босоножкой с изящною кожей,
Пройдусь балериной в траве бездорожной…
Мы станем дружить с ним в веселии дивном,
Шагать и летать с ним и бегать красиво.
Ах, как любоваться им станет ворона!
Ах, как наслаждался б мой взор восхищённый. »
От стаи вороньей ворона отбилась,
С павлинами дружба, увы, не случилась.
И каркает горестно всюду она:
«В павлина я, ах, как была влюблена. »
Не все для морали, лишь басни слагают,
Вдруг, кто-то себя в той вороне узнает.
МИР ЖИВЁТ ДЛЯ ЛЮБВИ
Настали дни великих запустений,
Всё оскудело: воды и земля;
Последнее уходит поколенье,
На ком держалась Родина моя…
У лошадей слеза катится,
Бараны с ужасом кричат;
Коровы жалобно мычат,
Спешат с телятами проститься…
И в самой жуткой этой сцене,
Коза, весёлости полна;
Жуёт пучок пахучий сена,
Гостям мемекает она:
Трава такая молодая,
Такая сочная трава!
Познаете всю радость рая,
Вскружится счастьем голова.
Ах, вот и я, вот я, блоха!
В кафтане, ой, потеха!
Ой, ой, умру от смеха я!
Умру я, кроме смеха!
Пусть будет меж нами:
Что я так одинока,
В вине хочу я с вами,
Все утопить пороки.
Ах, вот и я, вот я, блоха!
В кафтане, ой, потеха!
Ой, ой, умру от смеха я!
Умру я, кроме смеха!
Блоха нашла колпак. Скорее,
Примерить норовит в кустах;
Не шуточно спешит примерить,
На риск свой и на свой же страх.
Все слышат крик её блаженный,
Но крик всерьёз никто неймёт:
Всё потому, что, пламенея,
Надела задом наперёд.
Колпак был шапкой-невидимкой,
И слышен, лишь блаженный крик,
Что до печёнок всем проник,
И настроению вредит…
Когда бы раньше мне сказали,
Пока я не увидел сам,
Я б не поверил: рядом с нами
Трёхлицая живёт мадам…
Вас ложью не хочу обидеть,
По-честному признаюсь вам:
Что довелось мне лично видеть
У нас трёхлицую мадам…
Моя впервые басня без морали;
Блохе мораль понравится едва ли.
И без сарказма говорю, друзья,
Блохе не загрызаться ведь нельзя.
Такой для блох от века даден статус:
От ногтя до гребёнки – жизни ракус.
Как-то Лисица Медведю пророчит:
«Мёду наешься ты всласть…»
Был косолапый доверчивый очень,
Уши развесил тотчас…
Мёда отведать все звери мечтали,
Вы ж не судите, и Бог будет с вами…
— Добрый приятель мой – пчельник отменный,
Неподалёку живёт;
Дружбой за дружбу, друг Мишенька верный,
Вкусишь душистый ты мёд…
Поровну мёд мы поделим меж нами,
Вы ж не судите, и Бог будет с вами…
Пень да колода, за пнём и колодой,
— Вот этот дуб вековой!
Видишь ли, дуб этот, друг благородный,
Цепью обвит золотой!
Рысь по цепи этой ходит кругами,
Вы ж не судите, и Бог будет с вами…
Если б ты, Мишенька, рысь эту вредную,
С дуба-то лапой согнал,
Мы б с тобой мёду досыта отведали,
Мы б насладились сполна.
Дупло наполнено мёдом с краями,
Ешь – не хочу! Только, чур! Между нами.
Глянь ты на лапы свои, на могучие!
Когти, какие! Клыки.
Что тебе стоит ту кошку мяучую,
С дуба шугнуть? Разом скань.
Глянь: из дупла-то мёд сам уж сочится,
Или ни с чем нам назад волочиться?!
Мишка полез по цепи потихоньку,
Лезет и песню рычит…
Рысь ни шевелится, даже ни сколько,
Песнь не мурлычет, молчит…
Лисонька шепчет: «Ты бить, будь готов,
Прямо наотмашь, как бьют колдунов. »
— Что я, сдурел, раздерёт рысь мне очи,
Разве так мёд добывают?
Если лиса очень сладкого хочет,
Пусть Рысь сама прогоняет…
С дуба он слез, и ушёл не простился,
Словом обмолвиться с ней не решился.
И понесла весть по лесу Лисица,
Мишку бранит за глаза:
Пусть ему будет прострел в поясницу,
И расшибёт пусть гроза!
Кто за глаза обзывает, ругает,
Сам же таким он по жизни бывает…
Старый фараон заказал «мастеру от Бога» зеркало: «Хочу на себя взглянуть со стороны. » Когда фараон увидел своё старческое отражение в зеркале, он прогнал мастера-умельца: «Сплоховал ты, мастер, врёт твоё зеркало. Фараоны не стареют!»
Отыскался для фараона «зеркальных дел мастер от дьявола», в котором человек видел то, что хотелось ему видеть. С тех пор фараоны глядятся только в зеркало дьявола.
Ёж геройски умер за смелую критику снизу, он уколол медведя в самую ягодицу. Моралью поделиться рад: Не критикуйте Мишку в зад.
Как родители не стараются угодить своим деточкам, волоча их всю свою жизнь на своём горбу, но деткам всё кажется, что родители проглатывают самый вкусный кусок и случается, чтобы убедиться в этом, деточки хватают их за горло.
Сказано же где-то: «Тех, кто тащит нахлебников на своём горбу, первым делом их и хватают за горло, поскольку оно ближе всех. »
Один голубь оставил своё Отечество, улетел искать по свету место, где нет ястребов. Долго он летел и, выбившись из сил, присел отдохнуть в тени ветвей. Он вздохнул с облегчением, когда же обратил свой взор к небесам, увидел, что и тут ястребы летают.
Мораль: Хочешь голубем прослыть, надо ястребов терпеть.
Порешили мыши разделаться с мышеловкой: «Хватит, сколько можно попадаться нам на вкусные кусочки сала и сыра в хозяйскую мышеловку. »
Позвали на помощь крыс и общими усилиями, торжественно выбросили её на свалку. Недолго им пришлось веселиться, вскоре в амбаре появилась свирепая кошка хозяина. Опечалились мыши: «Такую подлую кошку просто так на свалку не выбросишь. »
В морали старая печаль: Нет недостатка в палачах.
Отец доверил своему нерадивому сыну в темноте освещать фонарём дорогу, но оба они больно ушиблись и все выпачкались в грязи. С тех пор отец не доверял свой фонарь никому.
Мораль: Чтоб не попасть во тьме впросак, свой свет неси по жизни сам.
Разумная невеста смотрела в оба до свадьбы и замужем имела право утром хорошо отсыпаться, а жених перед женитьбой клевал носом и после женитьбы вынужден был по утрам подниматься раньше всех в деревне. Негоже басне без морали и вот совет влюблённой паре: Влюбляйтесь и любите вы до гроба; смотрите же до свадьбы в оба.
Один батрак надорвал своё здоровье на работе. Он пришёл к доктору и пообещал ему за излечение все заработанные своим тяжким трудом деньги. Доктор ответил ему: «Увы, любезный, своё здоровье можно легко продать, но купить его невозможно, ни за какие деньги».
Мораль у басни давно ненова: Здоровье сохранять, пока здоровы.
СУДЬЯ С ЧИСТОЙ СОВЕСТЬЮ
КАК ВЫПРОВОДИТЬ НЕЖЕЛАННОГО ГОСТЯ
Если гость, не ведая чести, как говориться, загостился, не зная меры, вы начните, молча, но решительно наступать на него. Сначала выпирайте его грудью в прихожую, затем в коридор и, наконец, на улицу. После этого немедленно бросайтесь к себе домой, пока гость не вспомнил, что позабыл у вас зонтик.
Любят ходить обманщики по лачугам и обещать показать людям «Солнце счастья». Люди, как известно, слишком легковерны и доверчивы. Взглянув на солнце, они слепнут, и их уводят на рабскую работу: заставляя лить воду на их мельницу.
V. ПРИТЧИ И МАЛЕНЬКИЕ СКАЗЫ
СКАЗАНИЕ О ЖИВОЙ ВОДЕ ТИХОГО ДОНА
Пусть верить в чудеса нельзя,
Но вы поверьте, хоть с трудом:
Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом.
Иду ль по заливным лугам,
Стою ль над бережком крутым,
Пусть молодым уж стать нельзя,
– Душой останусь молодым.
Что косы расплетаешь, грусть?
В висках – седые ковыли.
Ты мне мила, казачья Русь,
Как небу милы журавли.
Степные кони мне – друзья,
А тихий Дон – мой отчий дом.
И даже высказать нельзя,
Как дорог сердцу батька–Дон.
У меня не слабые руки,
Я не трус, уверенный взгляд,
Боже, за что эти муки?
Перед кем я в жизни виноват?
Я не ел, не пил; теперь вот снова,
Не предвидится всё это для меня.
Что ж, утешусь тихим Божьим словом,
И надежду буду сохранять.
Цветочки-сестрицы,
Качайтесь в сиянье –
Казаку на радость.
Облегчим страданья.
Пусть шуршит ветерок,
Шелестит листами,
Будет, будет наш дружок
Веселиться с нами.
Пусть спадает роса,
Пусть цветочки поют,
Наши пусть голоса
В сердце друга живут.
Шевелите язычками,
Цветики-цветочки,
Скоро звёздочки заблещут
В царстве дивной ночи.
ИНДИЙСКИЕ ВОЛШЕБНЫЕ КАМЕШКИ
В необычайно красивом саду, под тяжестью необыкновенных плодов, ветви свисали до самой земли. В саду было множество удивительных цветов – одни краше других.
Самым удивительным было, что на пороге, отчего дома Николая встречал его родной отец, которого, как считал Николай, давно уже нет в живых. Но сомнений быть не должно, ибо только у родного отца глаза могут излучать столько радости, теплоты и счастья от встречи с любимым сыном. С великой радостью встречала здесь и его родная мама, такая необыкновенная, с такой благородной статью, которую он прежде не замечал в ней. Были тут его любимые, родные сестрица Таиса и брат Анатолий. А также во множестве присутствовали здесь его двоюродные братья и сёстры. Гостили у его отца также дорогие его сердцу друзья и знакомые. И чувствовался во всех и во всём праздник и святое торжество. Плескался в золотистых песчаных берегах лучезарный тихий Дон. Было явно, что даже каждый листок на ветвях деревьев, каждая травинка или цветок в этом удивительном райском саду
__________________________
* тилака – знак, наносится на лицо глиной из священных рек.
посылали ему свой ласковый привет и словно шептали какими-то
музыкальными звенящими напевами, словно выговаривая слова какой-то совершенно удивительной песни, от которой сердце замирало от счастья.
КАЗАКИ В ГОСТЯХ У ЕКАТЕРИНЫ ВЕЛИКОЙ
РАДХАРАНИ И ПТИЦА ЧАТАКА
Эпиграммы! Эпиграммы!
Проснитесь, наденьте доспехи!
Мы едем! Мы едем!
Путешествовать по свету!
О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня:
Смелее, смелее
Садись на коня.
Ударю по щиту копьем:
Вперёд, кабальеро.
Владей моим сердцем,
Моя королева!
Мне по духу сестра,
Коль мне по сердцу дама!
Как шпага остра
Моя эпиграмма!
Да упадёт мой юмор
К ногам каплей разума.
Дульцинея, на коленях
Не умолял ни разу я…
Венцом будет юмор,
Моя Дульцинея, нам в старости.
Не откажи, моя богиня,
Хотя б в самой малости:
О, моя Дульцинея,
Не отрекись от меня –
Смелее, смелее
Садись на коня.
* * *
Всем по душе эпиграмма,
Хоть и капризная дама;
Пусть без бокала вина
Развеселит вас она.
Чем хороша эпиграмма?
Чем привлекательна дама?
Первое – меньше бумаги
И, не имея отваги,
Можно их залпом читать,
Стоит лишь только начать.
* * *
Я пел в собрании, и всматривался в лица,
Где важностью исполненный народ.
Среди простых людей так говориться:
Не слышит пень, как дерево поёт.
* * *
Удача-шалунья, и радость-плутовка,
Подолгу у нас не гостят.
Придут ненароком, пошутят и только
Гляди уж – к другому спешат.
Но горе прикатит в обнимку с бедою:
Гостят и гостят – долгий срок.
Привстанут уж будто, простятся с тобою,
Присядут ещё на часок.
* * *
Отыграется жизни спектакль,
Над собою красотка поплачет,
Потому что в жизни не так,
Как пророчила фея удачи.
* * *
Научил я Дульцинею на коне кататься,
С той поры уже не смею, даже улыбаться.
Научил я Дульцинею управлять конягой,
С той поры и сам рысцою трушу бедолага.
Мышь грызла много умных книг,
Однако мудрости не почерпнула в них,
Лишь обгрызёт листок, другой, бывало,
И уж сыта по горлышко бывала.
Так мой редактор, тем уж сыт бывает,
Что рукопись маленько обглодает.
ПРОСВЕТИТЕЛИ
В дыму безумного куренья
Сидят друзья непросвященья,
Там враг искусства и наук
Ступает важно, как паук.
Ползут его нравоученья –
Читателям одни мученья.
Там звуки, чуждые народу
Плодят глупцы глупцам в угоду.
* * *
Я был в Рязани прошлым летом –
В местах Есенинской любви.
Там помнят и поют поэту
Друзья Сергея – соловьи.
* * *
Довольно, русофоб, на Русь не клевещи,
Не смей из россиян мазюкать Квазимодо!
Не грех и поклониться нашему народу:
Он испокон веков был, как всемирный щит.
Честнее присмотрись на русского собрата,
Шекспира в нем узришь, Платона и Сократа!
* * *
Пронесутся за веком века,
Наши души Христом не забыты,
И вокруг золотого цветка
Вьются, искрами Солнца повиты.
* * *
Яблоньки детства, в садочке чудесном
Вам никогда не зацвесть.
Яблоки-звёзды в саду поднебесном
С детства остались висеть.
Детство ушло, только сны не забыты,
Видит сынок мой, увидит и внук,
Старт уде даден, и очи раскрыты
В звёздное небо на тающий звук.
* * *
Пусть беден мой порою стих
И рифмой не наряжен,
Пусть будет он, как речка тих,
Но только – непродажен.
* * *
Милая, весенней вестницей
Посетите синий край.
Сам Господь по белой лестнице
Поведёт нас в светлый рай!
* * *
Вознеслась из сердца песня
И растаяла вдали.
Только слышно, что крылами
Дружно машут журавли.
И, быть может, эта песня
Так навеки б умерла,
Но однажды – в сердце друга,
Как из пепла ожила.
Песня лучшая не спета,
Я ношу её в груди!
Соловьи поют до лета,
А поэты – до седин.
* * *
Старость обходит владенья свои,
Любит по людям скитаться.
Как умудриться нам, други мои,
Чтоб с ней вовек не встречаться?
* * *
От Кремля до крайнего села –
Всюду наша песня пробуждается.
Как Великой певчей Русь была!
Так Великой Русью и останется!
* * *
Друзья мои, пока ненастье
Не омрачило летних дней,
И нашей жизни этой счастье
Ласкает нас рукой своей.
Пока не тронули морозы
Благоуханные цветы,
Так насладимся ж цветом розы,
Исполним радостей мечты!
* * *
Ах, юность в бедном закоулке
Осталась нищая плутать.
На берег Волги на прогулку
Я вышел, лысиной сверкать.
Так здравствуй мать России Волга!
Стоял бы здесь, как на часах,
Сверкая лысиной убогой
При солнцеродных небесах.
* * *
Пройдут года и стих знакомый
Дохнёт дыханием весны:
Живой картинкой из альбома
Все с явью сросшиеся сны.
Воскреснут мысли, чувства, речи,
Когда открою свой альбом,
И оживут былые встречи,
И всё помянется добром.
* * *
Если петь, то петь, как можно лучше,
В этом мире путь свой совершая,
Дождь закончен, отгремели тучи,
Луч надежды озарил мне душу.
К югу облаков умчалась стая,
Обнажились стройные берёзы,
И луна, вся радостью сияя,
Благовонья возжигала в грёзах.
ИДЕЯ
Жизнь тягостна, коль на земле не стало убежденья;
Звал наяву я и во сне: явись ко мне Идея!
Из плена вырвалась она и над землёй взлетела,
И, красотой поражена, толпа оцепенела.
Уж так устроен род людской, измениться едва ли:
То почитается толпой, за что вчера клевали.
Сворачивай, Санчо, в сторонку осла,
Пора нам на воздух – из ада.
Смотри: Росинант мой настолько ослаб,
Что больше, поверь мне, не надо.
Величье древности любя,
Москва, приветствую тебя.
Как будто вещий сон мне сниться –
Сверкнула счастья колесница.
Вот я шагаю, как герой
По нашей Красной мостовой.
Москва, за благостность твою –
Хвалу всем сердцем я воздаю.
В моей крови кипят казачьи бунты.
Мой пращур – Разин перед палачом,
Так свистнул, что, пугаясь новой смуты,
Палач себя же – рубанул мечом.
Счастье – крохотная пташка,
Чуть приметна на руке,
Но такую сварит кашку,
Как на птичьем молоке.
Может, стану я ромашкой,
Где-то в дальней стороне,
Или маленькою пташкой
Я спою вам по весне.
Может, слух ваш приласкаю,
Или взгляд остановлю.
Всех вас, люди, обнимаю,
Всех вас искренне люблю.
Радость моя, ты не собственность это я знаю,
Собственными признаю только прошлые дни;
Радость моя, я откладывать дни не желаю,
Хоть и считаю прошлое только своим.
Радости наши доброго сердца достойны.
Прочь не бегут эти радости наши – летят.
Если поймать удалось эту радость-голубку,
Крепко держу её, к сердцу стараюсь прижать.
О МАЛЕНЬКОМ ЧЕЛОВЕЧКЕ
Сказ наш начинается: человечек маленький
Ходит, улыбается на зелёном шарике.
Господа вы господа, вместо нас-то, вас сюда,
И нацелиться бы в вас, хоть, к примеру, в правый глаз.
Мой плач, с твоим,
Подружечка,
Мой стон, с твоим,
Подружечка,
Мой крик, с твоим,
Подружечка –
Ку-ку, ку-ку, ку-ку.
Выстроил гномик
Карточный домик:
Дамы, вольты, короли.
Плач, глупый гномик:
Сердце не вспомнит
Юной, весёлой поры.
Станет ли Вам, Ира, грустно,
Сердце ль позовёт в зенит.
Ангел рая Вас искусно
Пусть гармонью веселит.
Любовь – душа сердечности,
Любовь – синица Вечности,
Любовь лишь в Вечности живёт,
И лишь о вечности поёт.
Расцвели снежинками
Хлопья белых лилий.
На плечах берёзоньки
Серебрится иней.
Дни прошли и сгинули.
Наши встречи в Лете.
В память словно лилии
Снег искристый светел.
ПРЕЛЮДИЯ К НОВОЙ ЖИЗНИ
* * *
В театр мой все вхожи.
Нет входа тому,
Кто входит, как вельможа,
Чтоб выйти, лишь ему.
В театр пусть не заходит
Вельможа также тот,
Кто только лишь чужими
Ковригами живёт.
В театре баснословном
Я, радость не тая,
Рад видеть окрылённых,
И с крыльями коня.
* * *
Новая падает в небе звезда,
Вслед и вторая за нею.
Вечная битва в межзвёздных рядах,
Но их ряды не редеют.
Я снова и снова выращивал сад.
Плоды – нищета мне и старость.
Невольно оглянешься с грустью назад –
Одна только песня осталась.
Истоптано много кирзовых сапог,
По миру изгоем скитаясь,
Где отчий донской наш казачий порог?
Одна только память осталась.
VII. ДЕТСКИЕ ШУТОЧНЫЕ И КОЛЫБЕЛЬНЫЕ ПЕСНИ.
Вянут в поле все цветочки,
Грустно поневоле.
Где вы, красные денёчки?
Где наше раздолье?
Где ты, где наше раздолье?
Нет цветочков в поле.
Один глазик не глядит,
А другой закрылся,
Одним – Варенька уж спит,
А другим – забылся.
Воробьишка тук, тук, тук –
Постучал в окошко:
— Скоро ль сказка? Все мы тут
Подождём немножко.
Спи, сомкнувши глазки,
Станем слушать сказки,
Спи, глазок, засни, другой,
Спи, звоночек золотой.
День совсем кончается,
Ночка начинается,
Вот сомкнулись глазки,
Зачинаем сказки.
Нажмёт Варя на кнопочку –
И музыка играет.
А куклу тронет Варенька –
Вдруг песню напевает.
Ой, какая красота –
Музыка играет!
Ой, какая любота –
Песню напевает.
Варенька, скажи, дружок:
— Ты на чём играешь?
И о чём твой голосок
Песни распевает?
Ой, какая красота-
Ты на чём играешь?
Ой, какая любота –
Песни распеваешь.
Загрустили в доме дети –
Кончилось раздолье:
Укатилось быстро лето,
Побелело поле.
Вянут травы и цветочки –
Грустно поневоле:
Где вы, тёплые денёчки?
Где наше раздолье?
Из-за леса из-за гор выезжает дед Егор.
Он на серой, на телеге, на сосновой лошади.
Ой, ли, ой, да и люли: на сосновой лошади!
Вот заехал дед Егор на сосновый на бугор.
На сосновом, на бугре, дед Егор лёг на ковре.
Ой, ли, ой, да и люли: дед Егор лёг на ковре!
ПЕСНЯ ГЕРДЫ. (Из муз. Спектакля «Снежная королева».)
Мой умненький ворон,
Как сажа, ты чёрный.
Ты очень мне дорог,
Мой ворон учёный.
Мой ворон учёный,
Заветная птица,
И надо же чуду
Такому случиться.
И крылья большие,
И носик, и глазки,
Такой ты чудесный,
Как будто из сказки.
Пусть месяц нам светит,
Пусть звёзды мерцают,
С тобой, ворон, вместе
Отыщем мы Кая.
Мой ворон учёный,
Ты очень мне дорог,
Как сажа ты чёрный,
Но добрый ты ворон.
ДО СВИДАНИЯ, МОСКВА!
Над Москвою солнышко садится,
Заблестели звёздочки Кремля…
До свиданья, древняя столица,
Незабудка русская моя.
ПРИПЕВ:
Дружно руками Москве мы помашем,
Пусть теплоход веселее плывёт…
Как хорошо над столицею нашей
По вечерам соловейко поёт.
В синем небе яркая
Звёздочка качается,
Значит, спать пора, друзья,
Этот день кончается…
Птицы спят, деревья спят,
Только звёздочки блестят
И ребятам по-секрету
Тихо-тихо говорят:
И влетает могучая птица,
И сияньем, меня озарив,
Как волшебного царства царица,
Щедро счастьем меня одарив.
И туман за окном уплывает,
Тьма рассеялась, солнце взошло,
А она всё летает, летает,
И меня задевает крылом.
Я, как крылья расправила руки,
С ней лечу в несказанную даль.
И небесные слышаться звуки –
Слёз счастливых нисколько не жаль.
Люблю я с детских лет лампаду:
Она душе даёт отраду
И тот целительный покой,
Что дорог в суете людской.
Седая нянюшка-старушка,
Былая наша хлопотушка
В лампаду масла подливала,
Фитиль прилежно зажигала.
И оживал во тьме ночной
Божницы угол дорогой,
Где в ризах блещущих святые
Нам представлялись, как живые.
И так нам становилось сладко,
Казалось, что в углу лампадка,
Как верный Богоносный страж
Покой оберегает наш.
Нелёгкие в музах к признанью пути –
Мы их одолеем упрямо.
Нам к цели заветной помогут придти:
Сольфеджио, фуги и гаммы.
Припев:
Маленькие Моцарты музыкой живут,
Скрипки не смолкают их, флейты их поют.
Маленькие Моцарты дарят красоту –
Покоряют музыкой звёздную мечту.
Наш юный маэстро божественно прост:
Он жил и играл величаво;
В сердцах зажигается музыка звёзд,
Пока его флейта звучала.
И бывший утёнок, как лебедь парит,
Он славою Моцарта светел.
Возносится сердце к созвездьям в зенит,
Познавшее счастье на свете.
Припев:
Маленькие Моцарты музыкой живут,
Скрипки не смолкают их, флейты их поют.
Маленькие Моцарты дарят красоту –
Покоряют музыкой звёздную мечту.
Ей, седая, полно злится!
Приходи скорей, весна,
Ты – крылатая зарница,
Ты – призывная струна.
Ты – девица-чаровница,
Ты приветлива, ясна,
Ты душе моей – жар-птица,
Звонкой радости полна.
Приходи ж, весна-отрада,
В крупных росах засияй,
Дай добра, теплом обрадуй,
Разбуди дремотный край!
VIII. ШКАТУЛКА КАМЕШКОВ-МИНИАТЮР
Человек никому во всей вселенной ничем не обязан. Он стремится к тому, чем был изначально рождён: обретению собственного царства, которое мы утратили и должны снова обрести, это царство принадлежит нам по праву рождения. Совет в том, что ни перед кем не надо валяться в ногах с плачем, не нужны обряды и советы, как вернуть утраченное царство. Напрасно стараться возвратить себе то, что не было утрачено. Стоит только подумать, что ты свободен и уже освободишься, ибо свобода должна стать частью вашей натуры. Душа чиста и свободна по природе, независима от всех внешних обстоятельств, если её кто-то поработил, то это самообман. Бессмертная по природе душа не может быть несвободна.
Миниатюры с натуры……………………………………..2
Маленькие рассказы и невыдуманные истории…………4
Басни……………………………………………………….26
Басни в прозе………………………………………………56
Притчи и маленькие сказы………………………………..61
Эпиграммы…………………………………………………82
Детские миниатюры и колыбельные песни………………92
Шкатулка миниатюрных камешков……………………..100