Что такое страх аннигиляции

Аннигиляция личности

Возможно, название этого подпункта звучит несколько пугающе, но если мы вспомним те элементы, которые составляют способ существования личности, а это – роли, отождествление, двойственность и одиночество, то, вероятно, оно не покажется нам таким уж ужасным. Понятие личности – одно из самых затертых в психологии, часто трудно вообще понять, о чем говорит исследователь, использующий это понятие. В открытой системе психологии под «личностью» понимается результат социализации. Социализация, хотя в ней самой ничего плохого нет, – это закономерный и необходимый процесс, отлучает человека от самого себя, лишает его спонтанности и естественности.

Манипуляции – это жизнь роли, а что бы мы ни делали, мы находимся в той или иной роли, участвуем в том или ином спектакле. Но индивидуальность не может быть какой-то, несмотря на то, что она определена нами как полипотентная возможность, она только такая, какая она есть. Личность зависима, и сама множит свою зависимость, индивидуальность же немыслима в такой ситуации. Поэтому-то если мы и оказываемся в реальности индивидуальных отношений, то только через отказ от того, что мы называем личностью. И в индивидуальных отношениях действительно сходят на нет все элементы способа существования личности.

В реальности индивидуальных отношений человек не только готов быть честным с другим, но и пытлив по отношению к самому себе. Не утаить от самого себя правду о себе – одно из самых важных и самых сложных дел в жизни. Некоторые полагают, что правильно обратное – удержать в себе эту внутреннюю жажду честности, что это и есть истинный героизм человека, и потому свято следуют придуманным принципам. Но это заблуждение, это «прерывание», как сказал бы Пёрлз, а еще точнее – это страх себя. До тех пор, пока этот страх – вне зависимости от того, замаскирован ли он под моральные принципы или, напротив, окрашен наглостью, – живет в человеке, он – человек – не переступит через свое ролевое поведение, не переступив через него, он не достигнет реальности индивидуальных отношений.

Исключительное самоощущение и уверенность в истинности своего переживания перекрещиваются в том, кто достигает заветной реальности, – и он переступает почти непреодолимый барьер ролевого поведения. Готовность на честность тогда, когда никто не давал никаких гарантий и обещаний принять ее, готовность, основанная на собственном ощущении другого, на уверенности в нем, в другом человеке, – вот залог неролевой активности. Честность ради честности, а не ради желания услышать в ответ нечто интригующее – вот проявление принадлежности к индивидуальным отношениям. Если нечто рождается в глубине нашего существа, наш долг помочь ему, преодолев все преграды, подняться на уровень деятельности.

Причем именно деятельности, потому что правда, заключенная в словах, по сути своей ложна. Она принадлежит сложным – субсубъектному и трехсубъектному – гносеологическим слоям, то есть это всегда ошибочная причинно-следственность, с уходом от себя (через абстрагирование) и попыткой навязать ее другому. Формулируя в словах пережитую в индивидуальных отношениях истину, мы отрываемся от реальности этого переживания. Эйдос не может быть обличен в форму слов, это всегда нечто значительно большее. Слова подобны конструктору – они складываются, как могут сложиться, создавая свой рисунок, – здесь много вариантов, но количество их все равно ограничено, а для реальности индивидуальных отношений нет ограничений. Вместе с тем, действие может сказать куда большее и куда честнее, нежели самые изощренные словесные формулировки.

Двое в реальности индивидуальных отношений теряют границу, всегда разделяющую нас и другого. Философы (М. Бубер, С.Л. Франк, Я.Л. Морено) любят использовать слово «Я-Ты» – оно символизирует отсутствие границы между двумя. Если же нет границы, то нет и ролей, нет сцены и нет подиума, есть только неразделенность отношения, которое состоит из проявления истинного существа. Сущности родственны друг другу, мы схожи своими индивидуальностями. Там, где нет роли, там нет напряжения. Можно плохо сыграть, но «плохо быть» – невозможно. Это даже лингвистический нонсенс, не говоря уже о существе дела. Ощущение себя вне ролевой активности делает нас свободными. Степени свободы двух сторон тождественны. В «Я-Ты» нет «Я» и нет «Ты». «Я» и «Ты» – это роли, а в индивидуальных отношениях нет ролей. В них есть лишь приятие и благоговейное отношение к свободе другого, поскольку здесь, в свободе другого, – твоя собственная свобода. В свободе сила и достоинство, безмятежность силы, ощущение неограниченной потенции собственной возможности избавляет от тревожности и желания, здесь все уже есть, а большего нет и быть не может. Впрочем, здесь и вовсе нет этой дихотомии – «больше-меньше», а раз так, то нет ни потери, ни фрустрации, ни выбора, ни сомнения. Вот что значит – пересечь рубеж ролевого поведения.

Когда все это становится возможным, постепенно отмирает наша внутренняя двойственность. Реалии жизни в обычном случае отлучают нас от нашей спонтанности и естественности, потому двойственность всякой личности – это результат вечного приспособления. Индивидуальности чуждо само понятие «приспособления». Приспособление индивидуальности – есть ее «прерывание». Мы постоянно стремимся к адаптивности, то есть к хрупкому балансу «между». Но в этом положении мы не имеем ничего своего, в нем нет и места Другому. Ценность промежуточного положения равна нулю. Разорванность внутри себя – вот что такое двойственность. Борьба чувств и тенденций – это еще полбеды в сравнении с тем разрушающим воздействием, которое эта двойственность оказывает на нас самих, на наше настоящее «я», на нашу «самость» и «сущность». Это две разные вещи – «мы сами» и «то, что стало нами». Вся наша личность – это не «мы сами», это «то, что стало нами». Таковы плоды внутренней двойственности.

«Я знаю, что это плохо, но ничего не могу с собой поделать…» – более чем частая жалоба наших пациентов (клиентов). Но что толкает на такое поведение? Эта внутри-себя-разделенность. Энергия нашей собственной сущности (которая всегда хороша во всех отношениях) толкает «то, что стало нами». Результат не может удовлетворить сущность, он никогда не бывает таким, как ей бы того хотелось, но больше ей нечего «толкать», ведь сама она – несодержательна. Двигатель внутреннего сгорания двигает и танки, и комбайны, он в принципе не может отказаться от первого, будь он хоть тысячу раз пацифистом! Сущность не может остановиться, но двигать ей приходится то, что представляет собою личность, то есть «то, что стало нами», а не «нас самих». Все, что имеет хоть долю содержательности, неизбежно влечет к противоречивости и двойственности. Даже малое подобие ролевого поведения полно содержательности, а значит, это всегда – почва для проблем, вызываемых двойственностью.

Однако же, переступив через свое ролевое поведение, мы избавляемся от его содержательности, и у нас появляется шанс преодолеть двойственность себя: аннигилируется «то, что стало нами» и остается лишь первозданность. Итак, одновременное ощущение цельности себя, другого и отношений – это еще один критерий, свидетельствующий о том, что мы достигли реальности индивидуальных отношений.

Следующий элемент способа существования личности – отождествленность. Разумеется, ей нет места в индивидуальных отношениях. По всей видимости, отождествленность имеет самые глубокие корни, ее признаки мы видим и у животных, а при желании мы можем усмотреть даже в неживой природе. Надо полагать, что отождествление эволюционно имеет самые благие цели, и мы многим ему обязаны. По крайней мере, если рассмотреть его феноменологически, то мы заметим, что это не что иное, как стремление к воссоединению утраченной целостности. Эволюционная ось – это ось дивергенции, отождествление стремиться нарушить эту разорванность, а значит, и противоречивость, изжить боль от разделения.

Другое дело, что личность (как психическое образование) использует это стремление не лучшим образом, и виной тому, опять-таки, содержательность. Содержательность груба, непластична, прямолинейна. Мы уже говорили, например, о том, как примечательна неограниченная личная пространственность, по сути, ведь это защищенность: если я везде и во всем, то ничего не страшно, это ощущение силы и свободы. Но ведь это возможно лишь в несодержательной сфере. Но в содержании такое «вовлечение в себя» – это диктатура, подчинение, собственичество, унификация Другого до другого, а то и вовсе до безликого объекта.

И в реальности индивидуальных отношений отождествленность пропадает, нейтрализуется. Именно поэтому здесь не может быть ни традиционной боли потери, ни ревностного чувства. Во-первых, признание абсолютной индивидуальности другого есть признание его свободы, как своей собственной, и ощущение ее, как высшей ценности, разумеется, не оставляет места для ревностного отношения. Во-вторых, расставание с самым дорогим не сопровождается болью (хотя это и не исключает определенного, весьма специфического, сожаления), поскольку индивидуальные отношения обладают некой непрерывностью, что доказывает своеобразие переживания времени и пространства, ощущение цельности.

Индивидуальные отношения – это некая связь, которая, однажды возникнув, уже есть. Содержательность (с ее непременным спутником – отождествлением) утрачивает свою силу. В индивидуальных отношениях не заручаемся кем-то или чем-то, мы со-бытийствуем с другим человеком. Расставания – неизбежность, но они перестают восприниматься как потеря. Мы расстаемся без горечи – спокойно и радостно.

В числе элементов способа существования личности есть еще и одиночество. Но о нем, если речь идет об индивидуальных отношениях, даже говорить как-то странно. В обыденной жизни мы, действительно, никогда не можем достигнуть полного понимания другого человека, по той простой причине, что содержательность, интерпретации и прочие составляющие индивидуальных реальностей разных людей всегда противоречивы. Неслучайно даже от очень хорошо знакомого нам человека, даже от близкого мы иногда можем услышать то, что совершенно не ожидали, чего даже не предполагали.

Поэтому ощущение недопонятости нас другим человеком, можно сказать, является «патогномоничным» для личности. Стремление же к абсолютному пониманию другим человеком оказывается в результате своего рода невротическим симптомом. Это стремление никогда не приводит к положительным результатам. Почувствовать себя неодиноким можно только в индивидуальных отношениях. В них, за счет изменения способа существования и аннигиляции ряда личностных конструктов, преодолевается содержательность, мы оказываемся, наконец, способными на полное «взаимопонимание». Это ощущение поразительно и радостно, а на содержательность, которая всегда может преподнести сюрпризы, не стоит даже обращать внимания.

Вот почему часто в процессе психотерапии мы не уделяем значительного внимания той массе содержания, которая предлагается нашим пациентом (клиентом). В содержании мало проку, решив одну загвоздку, мы непременно встретимся с другой, их количество неисчерпаемо, и именно поэтому такое огромное значение приобретает реальность индивидуальных отношений как таковая, которая открывает нам человека напрямую, а не окольным путем – через анализ его поведения, поступков и суждений. Куда более репрезентуемой, видимой, реальности нас интересует то, что лежит за ней.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Продолжение на ЛитРес

Читайте также

2.7. Смысловая регуляция как конституирующая функция личности. Смысл в структуре личности

2.7. Смысловая регуляция как конституирующая функция личности. Смысл в структуре личности Будучи личностью, человек выступает как автономный носитель и субъект общественно выработанных форм деятельностного отношения к миру (подробнее см. Леонтьев Д.А., 1989 а). Это качество

ЛЕКЦИЯ № 4. Представление о структуре личности в различных психологических теориях. Факторный анализ в изучении личности

ЛЕКЦИЯ № 4. Представление о структуре личности в различных психологических теориях. Факторный анализ в изучении личности Существует ряд психологических теорий, описывающих структуру личности. Русская и советская психологическая школа представлена в работах И. П.

ЛЕКЦИЯ № 5. Ролевые теории личности. Понятие о структуре личности как совокупности социальных ролей

ЛЕКЦИЯ № 5. Ролевые теории личности. Понятие о структуре личности как совокупности социальных ролей Ролевая теория личности – это подход к изучению личности, согласно которому личность описывается посредством усвоенных и принятых ею (интернализация) или вынужденно

5 Личности не любят — личности чего-то хотят

5 Личности не любят — личности чего-то хотят Когда маски сброшены, люди часто чувствуют обиду и разочарование, — но многие пары выдерживают такое испытание, не распадаются. Партнеры все еще чего-то хотят друг от друга и думают, что могут получить желаемое. Многие

19. СТРУКТУРА ЛИЧНОСТИ. НАПРАВЛЕННОСТЬ ЛИЧНОСТИ

19. СТРУКТУРА ЛИЧНОСТИ. НАПРАВЛЕННОСТЬ ЛИЧНОСТИ Направленность личности – это система побуждений, определяющая избирательность отношений и активность человека.Она имеет определенные формы и характеризуется некоторыми качествами.Уровень – это общественная

33. СОЦИАЛИЗАЦИЯ ЛИЧНОСТИ. ФОРМЫ НАПРАВЛЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ

33. СОЦИАЛИЗАЦИЯ ЛИЧНОСТИ. ФОРМЫ НАПРАВЛЕННОСТИ ЛИЧНОСТИ Личностью не рождаются, ею становятся. Становление личности происходит в ходе ее социализации, социализация личности представляет собой процесс формирования личности в определенных социальных условиях, в ходе

Направленность личности. субъективные отношения личности[24]. Б. Ф. Ломов Несмотря на различие трактовок личности, во всех подходах в качестве ее ведущей характеристики выделяется направленность. В разных концепциях эта характеристика раскрывается по-разному: как

Миф личности

Миф личности Очень важный момент – это миф вашей личности.Вы знаете, что вы лучше всех, но почему? Да, у вас трудности, но и у других – трудности. Ваша жизнь полна опасностей, но у и других, может быть, опасностей не меньше. Вы живете по регламенту, но и многие другие тоже

Передача психических состояний от личности к личности

Передача психических состояний от личности к личности В процессе взаимодействия родители и подростки неразрывно связаны друг с другом. Они проявляют себя в совместном общем эмоциональном поле, в котором прежде всего видны их психические состояния.[50] К ним относятся

52. Тип личности

52. Тип личности В настоящее время принято выделять четыре основных типа темперамента:1) сильный, уравновешенный, подвижный – сангвиник;2) сильный, уравновешенный, малоподвижный – флегматик;3) сильный, неуравновешенный – холерик;4) слабый, неуравновешенный – меланхолик.

ЧАСТЬ II. КОМПЛЕКСНЫЕ ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ТАЙНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ Глава 1 Психологические операции как комплексные организационные технологии тайного принуждения личности

ЧАСТЬ II. КОМПЛЕКСНЫЕ ОРГАНИЗАЦИОННЫЕ ТЕХНОЛОГИИ ТАЙНОГО ПРИНУЖДЕНИЯ ЛИЧНОСТИ Глава 1 Психологические операции как комплексные организационные технологии тайного принуждения личности 1.1. Активизация и основные сферы использования комплексных организационных

§ 1. Понятие личности. Социализация личности. Структура психических свойств личности

§ 1. Понятие личности. Социализация личности. Структура психических свойств личности Человек как субъект социальных отношений, носитель социально значимых качеств является личностью.Человек не рождается с готовыми способностями, характером и т. д. Эти свойства

Аннигиляция желаний

Аннигиляция желаний Вы хотите и «Корвет», и «Мерседес», и «БМВ». А чего вы на самом деле хотите? То есть вы запускаете в пространство много разных векторов. Ваше подсознание понимает, что вы хотите машину. Но какую именно? И вопрос повисает в воздухе. Подсознание ждёт от вас

Аннигиляция путей

Аннигиляция путей У людей «проевропейской» ментальности встроены такие убеждения, как «для того чтобы что-то получить, нужно чем-то пожертвовать», «много хотеть вредно», «если ты чего-то пожелал, то распиши конкретный план, как ты к этому придёшь».У большинства людей есть

Источник

Запрет проявляться и травма аннигиляции

Терапия способности проявляться — это, прежде всего, прикосновение к травме аннигиляции (уничтожения) к такому моменту в жизни, когда человек пережил чувство «я убит». Это требует честности и большого внимания к чувствам клиента.

Причина большинства запретов обычно кроется в событии личной (иногда семейной) истории, когда человек не мог выразить кому-то свою боль и злость.

Запросы могут звучать по-разному. В наиболее общем виде — это невозможность действовать у человека, который прекрасно знает, как что-то сделать, но почему-то не может. Ему мешает скованность и чувство несвободы, появляющиеся тогда, когда он только хочет начать — и поэтому он даже не начинает. Его «импульс проявиться» останавливается.

На одном из тренингов участники рассказали мне об очень личных проблемах. Одна женщина запрещала себе проявлять себя действующую, себя настоящую. В детстве её хвалили за послушание так много и настойчиво, что теперь она боялась быть какой-то другой. Ещё один человек боялся проявлять публично свой ум, считая, что его могут отвергнуть. Среди прочих примеров — запрет проявлять на публике свои эмоции и свою естественность; «запрет проявлять свой продукт», предъявлять какие-то плоды собственной работы и творчества; запрет проявлять свою симпатию и любовь.

Мне казалось, что я успею сделать по пятнадцатиминутной личной работе для каждого, и я по неопытности пообещала это сделать. Мы поставили стул в центре круга, и каждый должен был представить на нём человека, вызвавшего когда-либо гнев или другое сильное чувство, которое не смогло проявиться. Увы, я неправильно рассчитала силы и время и смогла заняться только половиной участников. По сути, я работала на разблокирование и проявление сильных чувств — а в результате те, на кого у меня не хватило времени, получили вместо этого только новый опыт блокирования своих чувств. Они рассчитывали на личную работу, но не получили её, и при этом почти не высказали мне претензий. Я была бы рада, если бы они ясно сказали мне о своём недовольстве, но они хорошо ко мне относились и промолчали. В результате для меня эта история — о невозможности выразить злость, если ты хорошо относишься к человеку, — оказалась большим уроком.

Такой запрет, я думаю, знаком многим из вас. Кажется, если ты с кем-то в хороших отношениях, то ты можешь проявить к нему только любовь, только приятие, только одобрение. А если вдруг разозлишься, то ты не имеешь права выразить эту злость, потому что он отвергнет тебя. Как будто ваши отношения не переживут проявления гнева.

Но всё не так. Они переживут, если выразить злость, вопрос только, в какой форме.

Дело в том, что злость (как и боль, кстати), однажды появившаяся у человека в качестве реакции на какое-то действие другого человека, не исчезает бесследно. У неё есть только два пути: быть выраженной вовне или загнанной внутрь. Часто для выплёскивания злости на кого-то используется деструктивный метод, отвержение: «Как ты меня достал», «пошёл ты», «видеть тебя не хочу» — такая форма выражения злости может прекратить отношения. Если же объяснить своё состояние, постараться найти точные слова для описания того, что происходит внутри от этих злости и боли, вероятность быть услышанным, принятым и понятым гораздо выше — а главное, есть шанс сохранить контакт. Если запрет на проявление злости сработал и человек не выразил её сразу, она будет проявляться позже, уже, возможно, менее осознанно — претензиями по другим поводам, опозданиями, отвержением.

Тогда, на тренинге, я всё-таки попросила участников сообщить об их состоянии. Половина из них, те, с кем я не успела поработать лично, не глядя мне в глаза, говорили о своей разочарованности и растерянности. Я всё-таки узнала, что с ними происходит. А хорошей новостью стали для меня отклики тех людей, с кем я сделала работы. Они сообщали о том, что для них произошло что-то очень важное, они лучше себя чувствуют, как будто они сделали важный шаг к отмене этого запрета, им легче двигаться и дышать.

Что нового я узнала о запрете проявляться? Что он связан с отказом очень близких людей видеть нас и признавать наше существование в моменты, когда мы испытываем сильные чувства.

Молодая женщина пережила уход любимого отца из дома в возрасте, когда ей было пять лет. Отец приехал из другого города, она ждала его, но он собрал вещи и стал уходить. Она побежала за ним, умоляя остаться, но он не обращал на неё внимания. Она цеплялась за его ноги, выбежала с ним к лифту, но он вошёл в лифт, двери закрылись — а она упала на пол и осталась лежать. Она была разрушена, «убита». Своим поведением отец как будто сказал ей: «Я не вижу тебя». «Тебя для меня нет». «Ты для меня не существуешь».

В психологическом смысле это и есть аннигиляция, уничтожение — боль настолько сильная, что в психике вырабатывается некоторый блок, барьер, запрет проявляться. Внутри человека, которому сделали настолько больно, рождается агрессия, но направляется она не на того, кто причинил боль, а внутрь себя, как будто соглашаясь с тем, что причинило боль — «когда мне плохо, когда я плачу, меня не существует, я не буду проявляться». Таким образом, создаётся запрет, чтобы мы могли выжить. И это хорошая вещь — для определённого периода жизни: запрет защищает от повторного переживания настолько сильной боли. Но эта же вещь потом мешает нам добиваться чего-то очень важного, забирает силы и лишает возможностей.

Через какое-то время отец вернулся в семью, они продолжили жить вместе, общаться, но при попытке дочери обсудить с ним случившуюся некогда ситуацию по-прежнему не замечал её, ту девочку, которой пять лет, которая рыдает, хватает его за ноги и без чувств падает на пол. И сама возможность в течение тренинга хотя бы в терапевтической реальности, во-первых, выразить ему все чувства, а во-вторых, получить признание того факта, что это произошло, — сама возможность терапевтична.

Важно пережить этот момент снова, вернуться в него, выразить боль и гнев таким образом, чтобы почувствовать, что его это наконец-то задело, что он наконец-то увидел вас. И не менее важно самому заметить в себе эти чувства и дать заметить их группе. Это позволяет разблокировать запрет, начать дышать, двигаться, ориентироваться в травмировавшей некогда ситуации — отменить запрет и дать себе право проявляться.

Источник

Что такое страх аннигиляции

Инструментарий

Программы обучения

ВЕБИНАР: Мастерская психолога-консультанта. Супервизия сложных случаев из опыта работы

ВЕБИНАР: Метафорические ассоциативные карты как инструмент проективной психотерапии и психокоррекции

Издевательства над детьми (травля) со стороны сверстников: последствия, профилактика, психологическая помощь

Скоро

I Международная конференция «Психолого-педагогические инновации в педиатрической практике»

8-й Санкт-Петербургский зимний фестиваль практической психологии «Психотерапия как метафизика любви»

Всероссийский конгресс с международным участием «Психоневрология: век XIX — век XXI»

Международная научная конференция «Психологическое время и жизненный путь: каузометрия и другие подходы»

Переходные состояния: функции лиминальности и ее необходимость

Автор

Наша жизнь состоит из состояний лиминальности (переходных состояний) и относительной стабильности. Она чередуется с состоянием тревожности от натиска перемен и спокойствия от пройденных испытаний, когда все бури утихают. Использование термина «лиминальность» неслучайно, оно обозначает порог между сознанием и бессознательным. Вот какое определение дает М. Стайн в своей книге «В середине жизни. Юнгианский подход»: «Английское слово “лиминальность” (liminality) происходит от латинского “лимен” (limen), означающего “дверной проем” или “порог». Входя в помещение или выходя из него, мы пересекаем лимен и, задержавшись в этом пограничном пространстве хотя бы на полсекунды, оказываемся в зоне лиминальности».

В состоянии лиминальности ощущение идентичности человека оказывается туманным и бесформенным, это похоже на состояние, когда мы находимся между бодрствованием и погружением в сон. Данная граница между двумя реальностями характеризует пограничное переходное пространство. Очень часто во время кризисных периодов жизни, а также при естественных этапах взросления человек сталкивается с трудностями состояния лиминальности.

Переходные состояния испытывают человека на прочность, а также готовность его «Я» для преодоления очередного кризиса, проверяют психику на ее целостность и возрастную зрелость. Лиминальность сопровождает человека с момента его рождения, когда матка выталкивает его из зоны комфорта в другой мир, абсолютно новый для младенца. Младенец кричит, он напуган, и следующий момент приложения его к груди и теплу матери дает возможность успокоения и нового удовольствия. Л. Фусу в своём труде «Человек современный, то есть лиминальный. Социально-философский анализ лиминальности в современном социуме» пишет: «Лиминальность — это нормальный и неизбежный этап в любом развитии, однако для “стабильного” состояния он может казаться опасным, хаотичным, неупорядоченным».

Переходные периоды позволяют человеку пересматривать собственную жизнь, выделять главное и отбрасывать «отжившее», они позволяют ассимилировать новые смыслы и содержания собственной жизни и отношения к миру в целом. Необходимость лииминальности состоит в том, чтобы обрести новую идентичность, которая будет соответствовать биологическому возрасту, а также интегрировать понятие и ощущение времени, его границ в виде принятия своей конечности. Лиминальность включает в себя поиск собственного смысла происходящих перемен, их символического значения.

Л. Фусу продолжает: «Отказ человека от осмысления лиминальной зоны связан с ее нелогичностью, порой даже невербальностью, неспособностью к вербализации (как подросток не может объяснить причин своего отношения к миру). В становлении человека или общества кризис, лиминальность — это момент отрицания ранее принятых ценностей норм, момент символической (социальной) смерти; однако новое рождение возможно только после такой смерти».

Кризисы и психические ресурсы

Переходные периоды нашей жизни сопровождаются достаточно большой нагрузкой на психический мир человека. В эти моменты психика проходит испытание на целостность и крепкость Эго. Если Эго не хватает ресурсов для прохождения периода лиминальности, то психика начинает задействовать биологические ресурсы организма, обостряются хронические заболевания, появляются психосоматические симптомы.

В каких же случаях нашему психическому миру не хватает ресурсов?

Первая причина — это отсутствие режима сна и питания. Психические силы направляются на формирование сигнальной тревоги вследствие недосыпа и отсутствия энергии, то есть те силы, которые необходимы для переработки прошлого опыта и формирования нового, задействуются для привлечения внимания к дефициту базовых потребностей. Очень часто в клинической практике с клиентами, которые находятся в кризисных периодах, достаточно выстроить режим питания и сна, а также акцентировать внимание на их базовых потребностях для того, чтобы психические ресурсы направить в необходимое русло.

Второй причиной нехватки психических ресурсов может быть большой объем накопленной боли и горя. В прошлые кризисные периоды человек не смог позволить себе оплакивание, не смог дать место душевной боли и процессу расставания с прошлым и гореванию, вследствие чего психические силы уходят на процесс вытеснения или подавления тяжелых чувств. Вследствие этого очередной кризис ввергает его в воронку депрессивных состояний и апатии.

Третья причина — психическая травма. Зрелость Эго еще не достигла того уровня, чтобы каким-либо образом психически переработать большой объем переживаний и ужаса вследствие какого-либо трагического события. В этом случае очень важна своевременная помощь, так как внутри психические процессы нарушают свое функционирование из-за большой нагрузки, происходит психическая деформация, замирание психической жизни, либидо останавливает свое течение. Клиническая работа с такими клиентами подразумевает оживление психической деятельности человека, пережившего травматический опыт.

Д. Калшед рассматривает психическую травму как препятствие в индивидуации человека, он пишет: «По-видимому, невыносимые страдания, причиненные травматической ситуацией, которую пережили наши несчастные пациенты в раннем детстве, представляют для них проблему и в настоящем. Кажется, будто психика стремится увековечить травму в бессознательных фантазиях, переполняя пациента непрекращающейся тревогой, напряжением и ужасом — даже во сне».

Так как сама лиминальность содержит в себе глубокие переживания переходных состояний, такие как страх, ужас, тревога, вина, опустошение, то непрожитые чувства прошлого могут усугублять течения кризисных периодов жизни, создавая дополнительную нагрузку на психическую систему.

Тревога, страх аннигиляции и депрессия при лиминальности

Тревога является естественным сигналом о том, что впереди находится неизвестное будущее. Когда человек не имеет определённости и знаний, тревога позволяет ему обратить на это внимание и попробовать проложить путь в будущее, используя реальность. Она позволяет человеку быть связанным со своим телом, беспокоиться о нем, рассчитывать свои ресурсы и направлять их в необходимое русло.

Джозеф С. Рейнгольд считает, что «любая тревога нормальная, поскольку это закономерная реакция на реальную угрозу, и иррациональная, поскольку это результат сохранения в бессознательном следов детской ситуации опасности».

Американский психоаналитик Л. Куби убежден «что в жизни индивида тревога выступает в роли связующего звена между моделью испуга и началом всех мыслительных процессов». Но в переходные этапы жизни тревога усиливается, она приобретает иррациональные очертания, ее уровень может достигать высоких показателей и превращаться в панические атаки. С чем же связана наша тревога в переходных периодах? Она связана с разрушением прошлой идентичности, моего прошлого «Я», которое постепенно распадается и отмирает. Представление о том, какое мое «Я» новое, становится размытым и диффузным. Начинает проявляться страх аннигиляции, или страх небытия, который неизбежно сталкивает человека с экзистенциальными вопросами существования человека и вопросами бытия.

П. Тиллих так описывает ощущение небытия: «небытие вездесуще: оно рождает угрозу и там, где непосредственной угрозы смерти нет. Оно стоит за всем нашим опытом, который гонит нас — со всем прочим — из прошлого в будущее, и нет момента, который не исчезал бы мгновенно и бесследно». В этот момент человеку необходим фундамент, который образует к тому времени сформированная внутренняя философия жизни. Она и помогает справляться с натиском тяжелых и глубоких чувств переходного этапа жизни.

Переходные этапы жизни человека могут быть связаны и с утратами близких людей. В этот момент наше прошлое и будущее становятся на самое далекое расстояние друг от друга. В прошлом утраченные близкие еще живы, в будущем их уже нет. В моменты утраты человеку необходимо принимать внутреннее решение, на что будут брошены психические силы: на поддержание эмоциональной связи с умершим путем остановки либидо и собственного развития, так как время течет дальше, либо шагнуть в будущее, где нет любимого утраченного близкого, где человек неизбежно сталкивается с оплакиванием и горем.

З. Фрейд в своей работе «Печаль и меланхолия» раскрывает механизм отнятия либидо от умершего человека: «В чем же состоит работа, проделываемая печалью? Я полагаю, что не будет никакой натяжки в том, если изобразить ее следующим образом: исследование реальности показало, что любимого объекта больше не существует, и реальность подсказывает требование отнять все либидо, связанные с этим объектом. Против этого поднимается вполне понятное сопротивление, — вообще нужно принять во внимание, что человек нелегко оставляет позиции либидо, даже в том случае, когда ему предвидится замена».

Состояние лиминальности включает в себя оплакивание прошлого и его переосмысление, отпускание и формирование памяти, возврат в настоящее и создание будущего.

Фиксация в лиминальных периодах жизни

Нехватка психической энергии для перехода из одного состояния в другое может зафиксировать человека в лиминальности. Фиксация является повторением травматического или иного опыта, связанного с внутренней неразрешимостью и невозможностью вырваться в новое пространство бытия. В клинической практике специалист может наблюдать это в виде затяжного депрессивного состояния, апатии или повышенной тревожности с параноидными включениями. Это выглядит так, будто клиент застрял в переходном пространстве и ему остается только повторять одни и те же действия и создавать одни и те же типы отношений.

Д. Калшед пишет о том, что повторению подвержены люди, пережившие психическую травму: «Без участия сознания в процессе проработки травматического опыта внутренний мир травмы, его архетипические защитные процессы отображаются в событиях “внешней” жизни пациента в виде навязчивого повторения. Фрейд справедливо назвал этот паттерн демоническим».

Психическая работа с такими клиентами будет состоять из сепарации от прошлых объектных отношений, проработки травматического опыта и создании новой реальности, где клиент сможет жить полной психической жизнью. Фиксация в кризисных периодах может приобретать также различные виды расстройств личности в зависимости от возраста и обстоятельств, при которых произошла фиксация. Для освобождения либидо и возобновления его течения применяются различные психотерапевтические техники, которые направлены на то, чтобы клиент преодолел страх и совершил шаг в сторону новой жизни.

Новая идентичность

Новое и неизвестное вызывает не только тревогу, но и вдохновение, радость, которая еще только потенциальна. Она мигает человеку в темном переходном пространстве как освобождение от тяжких оков прошлого. Тяжелые периоды заканчиваются и наступают периоды обновления, стабильности и покоя. Представление человека о том, что ждет его в будущем и какое удовольствие в нем может быть заложено, помогают совершить ему последний шаг в новое пространство. Принцип удовольствия является одним из важнейших направляющих человека по линии жизни. Чем же соблазнит меня долгожданное будущее? Данный вопрос может стать главным в поиске смысла. Что интересное ждет меня взамен моей прошлой жизни? Каким я стал, пройдя переходный период своей жизни? Нравится ли мне то, что я чувствую и вижу? Время всегда идет вперед, оно линейно, остается ли человек в прошлом или бежит в будущее, прячась от настоящего момента, это не имеет значение для архетипа времени. Но от человека, только от него самого, зависит гармоничность его существования во времени. Архетип времени включает в себя множество слоев, и гармоничное существование в настоящем моменте требует их совпадения. Психическое и внешнее время должны сойтись в одной точке сегодняшнего «Я», которое существует здесь и сейчас, «Я», которое находится в своем биологическом и психическом возрасте. И цифра эта одинаковая. М. Стайн заканчивает описание лиминального периода так: «По мере завершения переходного периода середины жизни возвращается ощущение психологической стабильности. Происходит возвращение домой: “Одиссей обретает покой со своей преданной и надежной женой Пенелопой и вновь вступает во владение своим царством”».

Источник