Что такое вербатим в театре
Вербатим
Полезное
Смотреть что такое «Вербатим» в других словарях:
вербатим — см. устно Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011. вербатим нареч, кол во синонимов: 2 • … Словарь синонимов
Вербатим — (от лат. verbatim дословно), или документальный театр вид театрального представления, получивший определённую популярность на рубеже XX XXI веков, широко известный в узких кругах. Типологически соответствует литературе нон фикшн … Википедия
вербатим — (лат. verbatim) прил. од збор до збор, буквално … Macedonian dictionary
Документальный театр — Вербатим (от лат. verbatim дословно), или документальный театр вид театрального представления, получивший определённую популярность на рубеже XX XXI веков. Типологически соответствует литературе нон фикшн. Спектакли театра вербатим полностью… … Википедия
устно — изустно, на словах, вербально, вербатим, словесно Словарь русских синонимов. устно изустно, словесно, на словах; вербально (спец.); вербатим (книжн.) Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова … Словарь синонимов
вербально — на словах, вербатим, словесно, изустно, устно Словарь русских синонимов. вербально см. устно Словарь синонимов русского языка. Практический справочник. М.: Русский язык. З. Е. Александрова. 2011 … Словарь синонимов
Новая искренность — наметившееся послепостмодернизма обращение к общегуманистической, экзистенциальной проблематике, зачастую в реалистическом антураже. Одно из первых определений дано Дмитрием Александровичем Приговым в «Предуведомлении к текстам Новая искренность… … Альтернативная культура. Энциклопедия
Театр Жестокости — театральная система, созданная и реализованная французским режиссером, актером, художником, поэтом и писателем Антоненом Арто. Понять, что представляет собой Т. Ж., невозможно без фигуры его основателя. Антонен Арто (1896 1948) всю жизнь разрушал … Альтернативная культура. Энциклопедия
Зубков, Георгий Иванович — Георгий Иванович Зубков … Википедия
Альтернатива — (фр. alternative от лат. alterno дежурю, меняю) необходимость выбора между двумя возможностями, которые исключают одна другую; каждая из этих возможностей; отклоняющийся от общепринятого путь развития чего либо, отличная от господствующей точка… … Альтернативная культура. Энциклопедия
Что такое вербатим в театре
Главный, хоть и не единственный, метод документального театра в России — это вербатим: когда по интервью с реальными людьми ставится спектакль. Сделать такой проект гораздо сложнее, чем кажется на первый взгляд: это навык, который нужно долго совершенствовать. Рассказываем, как российский театр увлекся вербатимом — и как нужно работать в этой технике.
Текст: Кристина Матвиенко
Что такое вербатим?
Вербатим — технология документального театра, в основе которой лежит интервью с героем, реальным человеком. Ее изобрели британцы: в тэтчеровские годы они начали делать первые спектакли, в которых актеры воспроизводили живую, то есть необработанную художественно, прямую речь. Такой способ создания театра возник по причине естественного отторжения молодыми людьми системы двойных стандартов, умолчаний и лжи, которая сложилась в 1980-е. И они пошли к реальным людям за правдой, которая была изначально окрашена левым политическим цветом.
Сила вербатима заключается в том, что через интервью можно сберечь и затем передать личную историю человека, появлявшуюся на глазах интервьюера в реальном времени. Именно этот фокус объясняет доверие зрителя к талантливым документальным спектаклям: в них схвачен момент реальности, который был, и отблеск которого мы сейчас видим. Точь-в-точь как в какой-нибудь средневековой мистерии: через чужую речь, присвоенную актером, зритель видит проблеск человека, который действительно существовал в конкретном месте и времени — и испытывает восторг.
Как вербатим появился в российском театре
Брать интервью и использовать его как документ в спектакле первым в России придумал драматург Сергей Третьяков с товарищами по творческому объединению «Левый фронт искусств» в 1920-е годы. Но поскольку опыт 1920-х окрашен идеологией и агитационными целями, он оказался неинтересен театральным практикам 1990-х и нулевых: они как раз стремились как можно дальше уйти от тенденциозности любого плана. И уж точно — большевистской.
В 1999 году Элиз Доджсон, руководитель международного отдела лондонского театра Royal Court, на одном из семинаров, проходивших внутри фестиваля «Золотая Маска» и поддержанных Британским Советом, рассказывала про вербатим молодым российским драматургам, режиссерам и актерам. Фактически перед ними открылась целая вселенная. Оказывается, можно делать театр из того, что принимают за «белый шум».
Год спустя ройал-кортовские режиссеры Джеймс Макдональд и Стивен Долдри провели в Москве трехдневный семинар по вербатиму. Одним из заданий было — интервью с бездомными. «Нас с Максимом Курочкиным, — вспоминает драматург и один из основателей Театра.doc Александр Родионов, — так поразили те два или три взятые нами интервью, так было замечательно это чувство чуда — когда человек отвечает на вопросы и ни в чем не совпадает с ожиданиями; так трудно и долго и чем подробнее — тем интереснее — оказалось расшифровывать «вербатим». Дословно».
Вернувшись с семинара домой в Кемерово, Константин Галдаев и Яна Глембоцкая взяли интервью у шахтеров и сделали один из самых веселых и интересных российских документальных спектаклей — «Угольный бассейн» в театре «Ложа», организованный при участии Евгения Гришковца.
Вербатим — не единственная техника документального театра
Счастливой для всех встречей стала кооперация британцев с тогдашним российским движением «новая драма» и Театром.doc, в частности. При большом участии Михаила Угарова и Елены Греминой, всерьез интересовавшихся реальностью и надеявшихся привести ее в театр, стали появляться один за другим документальные спектакли. Для них вербатим был инструментом, поверх и вокруг которого скоро расцвело целое созвездие персонально открытых технологий. Угаров сформулировал и разработал особую актерскую технику в документальном театре — «ноль-позицию»; Гремина ввела в практику спектакли при участии приглашенных людей, рассказывающих о своем опыте (касающемся темы спектакля) публике — «свидетельский театр».
В 2010-е свое развитие получили театральное мокьюментари и даже документальная хореография. Но, конечно же, обилие новых театральных технологий — не исключительно российская привилегия. Впереди планеты всей — швейцаро-немецкий коллектив Rimini Protokoll, чьи проекты сочетают в себе объективную журналистику, социологию, site-specific art и театр.
Как сделать документальный спектакль в технике вербатим
1. Разберитесь, зачем вы это делаете
В самом начале не нужно понимать конечную цель, будущих персонажей и образ высказывания. Материал подскажет и композицию, и финальный смысл, если уж кто нуждается в привычном месседже. Но важно понимать, зачем вы собрались делать спектакль таким трудоемким, затратным и неблагодарным методом, который лишь при удачной встрече таланта и открытости дает поразительный эффект.
«Одна расшифровка интервью может вогнать в тоску кого угодно (меня лично вгоняет), — говорит драматург Михаил Дурненков. — Необходимость для драматурга/актера впускать в свой маленький театрик в голове еще десятки, а то и сотни людей с их многокилометровыми монологами, подавляет, опустошает и вводит в депрессию. Необходимость следовать за материалом, необходимость многочасового общения на позитивной ноте слушателя, когда ты буквально излучаешь волны внимательности и неравнодушия к интервьюеру — все эти рамки, в которых тесно после бесконечного пространства письменного стола».
2. Запаситесь техникой
Работа над документальным спектаклем состоит из интервью, расшифровки интервью, его последующего монтажа и публичного исполнения. Чтобы взять интервью, необходим диктофон и, возможно, камера. Правда, камеры люди боятся, а вот диктофона — нет, особенно, если вы им объясните открыто, что делаете спектакль. Театр — это какая-то ерунда, его мало кто увидит. Видео нужно, если сам актер не участвовал в интервьюировании и не видел своего героя.
Волшебная сила вербатима сохраняется в спектакле в одном случае — если в тексте сохранено не только то, что было сказано, но и как оно было сказано. Сбор и воплощение документального текста во многом аналогичны актерским упражнениям на наблюдение — только со словами, через речь: «мусор», оговорки, манеру говорить — все это нужно оставлять. Поэтому, конечно, здорово, когда актеры сами берут интервью и потом сами их воспроизводят. Тогда у человека в голове звучит чужой голос, а перед глазами стоит конкретный человек.
3. Задавайте дурацкие вопросы
В вопросе не должно содержаться никакого ответа, а монтажные обрывки являются ценным материалом, их нельзя выбрасывать. Простые и дурацкие вопросы часто являются ключом к правде: от вопроса «как пройти на такую-то улицу» легче шагнуть к следующему, вытекающему из объяснения местной топографии. Так вы легче входите в персональное пространство человека, который не видит перед собой никакой опасности, только наивного любопытствующего дурачка. А потом можно задать и опасный или неожиданный вопрос.
4. Заставьте собеседника уйти от заготовленных фраз
В начале человек сливает привычное — то, что уже отлито в форму рассказа или давно готового ответа. Можно проделать опыт над собой: с вами что-то произошло в выходные, и вот вы сидите с друзьями и первый раз рассказываете, что именно с вами произошло. В следующий раз, когда в другой компании вы расскажете о том же событии, вы, как правило, будете использовать те же самые слова. Это — «консерва», речевой отпечаток, который невольно, потому что так легче, воспроизводит человек. Важно добыть не только «консерву», но и что-то рожденное прямо сейчас. При этом в спектакле может использоваться и тот, и другой тип «рассказа», именно в стыке друг с другом, как и в стыке лжи с правдой, это дает эффект. Когда Джеймс Макдональд проводил первый семинар по вербатиму, он задавал много вопросов, причем ответ на любой из них не был исчерпывающим. Если документалист умеет задавать такие вопросы, интуитивно находит их — это уже полдела.
5. Ищите героев с интересной речью
Ранние документальные спектакли в России упрекали в том, что их героями были маргиналы. Во многом обращение к закрытым или маргинальным группам было связано как правило с тем, что речь ярче у тех, кто работает на тяжелой работе или живет непростой жизнью. К творческим профессиями вообще лучше не приближаться — тут речь человека может быть так закрыта культурными и прочими кодами, что ничего с ней не сделать.
Документальный материал можно исполнить и так, и этак, однако, в отличие от художественного, в нем содержится один существенный подводный камень, и называется он «этика». Мы можете как угодно относиться к персонажу, придуманному автором, играть Гамлета как хулигана или как интроверта, и можете демонстрировать это отношение, играя. Но в документальном театре, и в частности в вербатиме, задача артиста — предъявить героя по возможности объективно. Как профессиональный журналист не вправе демонстрировать свой субъективный взгляд на описываемые им события, так и актер документального театра должен уметь устранить собственное отношение к герою и материалу. Такой артист стремится к ноль-позиции, выступая в качестве медиатора текста, но не интерпретатора. Недаром первый и главный слоган Театра.doc — «Театр, в котором не играют».
Что такое «спектакль в технике verbatim»? Перипетии документального театра.
«Большая жрачка», «Вагинальные монологи», «Shopping fucking»… Не поверите, но это всего лишь названия спектаклей, сделанных в технике verbatim. Например, эпатажная «Большая жрачка» повествует о том, как создаются ток-шоу. Телевизионщики занимаются сексом, как кролики, курят и пьют, болтая о возвышенном, а в перерывах клепают несусветные телепередачи. Авторы постановки, волонтеры проекта»Театр.doc», сами работали на ТВ и многие сцены своего детища взяли из реальной жизни…
Слово «verbatim» — латинского происхождения, на русский язык переводится как «дословно». Официально техника пришла к нам из Англии. В середине 90-х на волне современной драматургии, которую называют «New Writing» (русскоязычный аналог — «Новая драма»), появились «Откровенные полароидные снимки» и «Shopping fucking» Марка Равенхилла, «4.48 психоз» Сары Кейн. Странные, наполненные жестокостью и неадекватными персонажами пьесы ставились в британском театре «Ройял Корт», ставшем проводником нового театрального стиля.
Однако сами британцы намекают, что не являются подлинными изобретателями техники. Мол, к ним «verbatim» попал из Америки, куда в начале прошлого века проник из… СССР. Тут знатоки сразу припомнят коллективы «Синей блузы», которые возникли в 20-х годах как живая инсценированная газета. Их репертуар состоял из литературно-художественного монтажа, агитационных сценок, обозрений, новостей. Да и постановкам свойственна публицистическая заостренность.
В 2000 г. в столице России «Ройял Корт» провел семинар «Документальный театр». А после в 2002 году в Москве появился театр документальной пьесы «Театр.doc». Драматурги Елена Гремина и Михаил Угаров реализовали свою невероятную идею в крохотном ободранном подвальчике дома по Трехпрудному переулку. В основе каждой новой пьесы лежит подлинная речь современных людей, интервью с политтехнологами, футбольными фанатами, подсобными рабочими, преступниками. Среди постановок — известный «Кислород» Ивана Вырыпаева. За первый год своей работы «Театр.doc» выпустил 10 премьер.
Суть документального жанра состоит в том, что драматурги не творят сюжеты в полетах своей фантазии и воображения, а воруют их у жизни. Они рыщут по помойкам и улицам с диктофоном, записывая случайные диалоги и обрывки разговоров, берут интервью у бомжей и нищих. Классический театр подчинен воле режиссера и драматурга. Но «verbatim» все переворачивает с ног на голову. Часто беседой со своими будущими персонажами занимаются актеры, а литераторы лишь монтируют собранные диалоги в готовый сценарий.
До 50% текста пьесы может изменяться от показа к показу, со сцены звучит реальная речь живых людей со всеми оговорками, паузами, ошибками и нецензурными ругательствами. К чему такие грубости? А вы попробуйте представить себе злого пьянчугу, который разговаривает красивым литературным языком, любезно, точно дворянин! Отсюда и вызывающие, порой шокирующие названия пьес. Их авторов не интересуют высокие материи, наоборот героями часто становятся низы нашего мира, а тематикой — патологические явления общества. В таком театре часто используются и другие техники. Например, «глубокое интервью», когда актер от имени своего персонажа отвечает на вопросы зала, театральные игры и тренинги. Да и зритель порой оказывается вовлеченным в представление.
В августе 2002 года состоялась конференция «новых драматургов», где было принято нечто вроде манифеста по технике «verbatim». Декорации в таких постановках свели к минимуму. Режиссерам запретили использовать музыку, танцы и пластику «от себя», если эти средства выразительности не прописаны драматургом в пьесе. Актеры обязаны изображать свой возраст и играть без грима.
В Англии документальный театр составляет не больше пяти процентов от выпускаемых пьес. Большой успех имели разве что «Вагинальные монологи» Ив Энслер, где из интервью женщин об их половых органах сложилась картина дискриминации слабого пола.
В России же все по-другому. Близкий по духу к документализму Евгений Гришковец сегодня очень популярен. Свою работу продолжает и «Театр.doc». А в соседней Беларуси техникой «verbatim» всерьез увлеклись в «Свободном театре».
Более того, российские режиссеры уже создают фильмы по документальным пьесам. В 2006 году в прокат вышел фильм Кирилла Серебренникова «Изображая жертву» по одноименному произведению братьев Пресняковых. Сегодня «verbatim» из простой творческой техники постепенно становится массовым явлением и альтернативой привычному для нас театру.
Что такое verbatim
МИХАИЛ УГАРОВ уверяет, что написать пьесу в технике «вербатим» на самом деле куда сложнее, чем обычную пьесу
«Вербатим» в переводе с латинского значит «дословно». Это особая драматургическая техника, созданная на самом деле непонятно когда. Считается, что ее придумали англичане, при этом сами англичане ссылаются на опыт МХАТа, когда создатели спектакля «На дне» ходили на Хитров рынок и разговаривали с тогдашними бомжами, которые еще бомжами не назывались.
Чем эта техника ценна и в чем ее отличие от драматургии? В русском языке существует два языка — это уже доказано филологами и лингвистами.
Читать!
Устный русский и письменный, литературный. Вся драматургия пишется на письменном русском языке, она подчинена законам грамматики, построения предложения, ритму. Устная же речь строится по совершенно другим законам. Это вообще другой язык. Разница между письменным и устным — как между французским и английским. В устной речи очень много умолчаний, пауз, каких-то контекстных вещей. Например, я вижу, что собеседник меня понимает, поэтому что-то пропускаю, подразумевая про себя.
Чем эта техника ценна для актера и для театра? В устной речи очень много оговорок, ошибок, поправок, которые обычно выбрасываются в письменном русском, а на самом деле это — самое ценное. Потому что это как раз и говорит о психическом состоянии человека. Как он ошибается, как он оговаривается, как противоречит самому себе. Все это — партитура психической жизни человека, которая сильно шифруется в письменной речи. Это я даже по себе знаю. Когда в блог, например, пишешь, очень себя редактируешь. Когда рассказываешь — редактируешь в гораздо меньшей степени, особенно если разговариваешь с друзьями. Конечно, когда выступаешь на аудиторию, немножко редактируешь, контролируешь свою речь. Вот на этих особенностях устной речи вербатим и строится.
По сути материал вербатима — это интервью, но не журналистское. Потому что журналистское интервью достает информацию из человека, а интервью в вербатиме достает из человека все: его психическое состояние, настроение. Метод сбора материала в вербатиме — задать определенный вопрос достаточно большому количеству людей. Ответы, казалось бы, должны быть похожи, но они получатся совершенно разными, полярно разными.
Читать текст полностью Человек может говорить полную ерунду, но по контексту мы поймем, что с ним происходит драма. Тогда уже, грубо говоря, сам текст не важен. Мы что-то понимаем о нем не по тому, что он говорит, а по тому, как — как ошибается, какую лексику использует, как смешивает высокий и низкий стили. По такому лексическому конфликту видно, что у него какой-то сбой в голове. Ведь русский язык, об этом Лев Рубинштейн писал, очень иерархичен. Невозможно, например, произнести фразу «дама обоссалась». Это будет очень смешно. И вот когда человек говорит «дама обоссалась», я сразу понимаю, что у него в голове что-то происходит неординарное. И актер это понимает. Вербатим важен еще потому, что развивает актерскую технику. Актеру трудно работать в этой системе, нужно обладать особенной техникой, которой не учат в институтах, которую дает опыт в работе с вербатимом.
Существует расхожее мнение, что вербатим — техника примитивная: взял диктофон, вышел в толпу, вернулся домой, расшифровал, и у тебя пьеса готова. Я скажу как профессионал этого дела: вербатим — гораздо более трудоемкая работа, чем написание обычной пьесы. Мне легче написать две свои, авторские пьесы, чем сделать одну, основанную на вербатиме. Потому что вербатим — это огромный массив материала, это расшифровка, это понимание того, как выстраивать структуру. Я не могу ничего дописывать, могу лишь монтировать. Могу выбрасывать что-то, менять местами куски. Так что это очень трудоемкая вещь и, в принципе, в театре довольно редко встречающаяся. В том числе потому, что это трудно.
Вербатим активно используется в социальной драматургии прежде всего, но он успешно применяется и в других сферах. Он просто зарождался как инструмент социального театра. Но в сфере частной жизни он тоже отлично работает — можно привести в пример вербатимные пьесы Елены Исаевой «Я боюсь любви» или «Первый мужчина».
Вербатим проникает и в традиционную драматургию, уже написано много пьес, стилизованных под эту технику. В качестве примера можно привести пьесу Павла Пряжко «Жизнь удалась». Он не ставил целью стилизовать свою пьесу под вербатим, но так у него получилось. Она похожа на вербатим — постоянными повторами в речи, в поворотах сюжета — ведь на самом деле жизнь человека достаточно однообразна. И в пьесе это честно отражено.
Надо понимать, что документальный театр и вербатим — это разные понятия. Документальный театр — понятие более широкое, он использует разные <-tsr->приемы, в том числе художественную метафору. Если в основе спектакля — любой документ, это документальный театр. А вербатим — это всего лишь техника. Поэтому, кстати, меня удивляет, когда какой-нибудь режиссер или драматург говорит: я не люблю вербатим. Странно, это же всего лишь метод, как можно его любить или не любить. Можно просто им не пользоваться. Это же не направление в искусстве, не эстетика, не жанр. Это технический метод для создания чего-то большего.
Что такое вербатим в театре
Я не знаю, почему вербатим привлекает людей так сильно. Это просто технология создания пьесы, одна из многих в современном театре, и технология причудливая, специфическая, не самая перспективная и удобная: пьеса делается из интервью актеров с реальными людьми, дословно расшифрованных драматургом и точно воспроизведенных на сцене. Но после маленького семинара театра «Ройял Корт» в Москве осенью 1999 года вербатим стал символом нового в русской драматургии и театре новой пьесы. Это слово употребляют настолько же шире его точного смысла, как употребляли — с любовью и с охотой — слово «реализм» в шестидесятые годы позапрошлого века. Вот примерные толкования нового слова: «1) технологически продвинутое произведение зрелищного искусства, связанное с новой драматургией, содержащее шокирующие элементы, касающееся социально окрашенной реальности, отражающее нестандартный синтаксис разговорной речи (…); 2) яркий бытовой случай или необычная жизненная история; 3) разговор или ситуация, в которых прослеживается интересный опыт; 4) оригинальное выражение, услышанное в обыденной речи; 5) что-то настоящее, реальное, то, что нарочно не придумаешь».
Документальный театр… До первых вербатимных семинаров эти слова казались парадоксом. «В чем перспектива современной драматургии? — Нон-фикшн.» — Этот ответ из драматургической анкеты марта 1999 г. был не столько удачным прогнозом, сколько оригинальничаньем. Часто можно услышать, что вербатим — это хорошо забытое старое: «Так уже делал Станиславский, когда ходил с актерами для «На дне» на Хитров рынок — (вариант: — Это же уже делал Лев Додин, когда жил с актерами для «Братьев и сестер» в деревне)».
Когда мы стали знакомиться с английскими вербатим-пьесами, мы узнали в них облик классического «Дознания» Петера Вайса с его монтажом стенограммы суда над нацистами. Опора на документ, основанная на социальном неравнодушии, стремление понять и принять шоковые темы — эти качества сегодняшнего документального театра, конечно, встречались и в театре прошлых лет. Но в вербатиме есть одна маленькая техническая сторона, делающая его новым, никогда не бывшим. На нее указывает само название «вербатим» — латинское «дословно». Единица документальности для вербатима — не факт, а слово. Драматург монтирует речь других людей, не редактируя монологи, не привнося в них ничего своего. Вербатим-пьеса — как скольжение по волнам радио. Вы слышите, как сменяют друг друга обрывки голосов со словами логичными и причудливыми, понятными и необъяснимыми, спокойными и наигранными, но в каждом голосе – убедительность и правда жизни: у себя на волне он — часть логической истории; у вас в приемнике он – часть головоломки, отнятая от целого — и все равно самодостаточная.
Английский вербатим — изобретение восьмидесятых, дающее так называемое репортажное представление о социальной проблеме. Таковы моноспектакли Анны Девере-Смит начала девяностых о расовых беспорядках в Нью-Йорке и Лос-Анджелесе — спектакли, после которых зрители-враги мирились друг с другом. Таковы «Вагинальные монологи» Ив Энслер конца девяностых — где из интервью женщин об их половых органах получилась сложная картина социальной несправедливости общества, дискриминации женщин. Спектакль привел к появлению феминистского культового движения «V-дэй».
Искушенные пользователи обходились с вербатимом куда неожиданнее, пусть и не менее бережно. Кэрил Чёрчилл и Макс Стаффорд-Кларк создали в «Ройял Корте» 1987 года скандальный политический мюзикл «Серьезные деньги», вскоре успешно переехавший на Бродвей. Пьеса о лондонской фондовой бирже и приближающихся перевыборах тэтчеристского парламента — то ли мистерия, то ли фарс, где белый рыцарь миссис Биддульф (владелец блокирующего пакета акций) спасает корпорацию «Альбион» от поглощения злодеем-нуворишем, откровенно похожим на Ричарда III. Речь брокеров и топ-менеджеров звучит как чеканные стихи средневековой пьесы: но это вербатим-интервью, в которых драматург Кэрил Чёрчилл услышала энергию молодого средневекового мира и поэтический размер, спрятанный в обыденной скороговорке. Лабораторный спектакль Стивена Долдри «Язык тела» — технологически тончайший монтаж больших и малых фрагментов интервью мужчин о своем теле. Образованные белые лондонцы между 20 и 40 годами, раздевшиеся догола перед одетым актером, рассказывали для аудиозаписи о частях своего тела.
Первые семинары в Москве (чуть позже — в Новосибирске) провели Элиз Доджсон, Стивен Долдри, Джеймс Макдональд, Рамин Грэй из лондонского «Ройял Корта». Это было начало русского вербатима. Институт «Открытое Общество» (Фонд Сороса, Россия) поддержал русский документальный театр грантами. В декабре 2000 драматурги провели первый фестиваль «Документальный театр»; в октябре 2001 — первую лабораторию в Горках Ленинских. В марте2002драматурги открыли свой первый театр: маленькую комнату на Патриарших прудах. Не знаю, почему так много людей любят документальный театр и хотят им — каждый по-своему — заниматься. Но видно, что это увлечение не пройдет быстро и незаметно.
В речи постоянно происходит творчество — необдуманное, непланируемое, функциональное. Это творческое происхождение вербатим-текста — видимо, главный источник его художественной ценности. Вербатиму нужны новые слова, те, которые человек никогда не говорил; первая формулировка того, что живет в его личности и ждет озвучивания. Для этого и существует система вопросов, в которую исследователь погружает интервьюируемого. Чудом вопроса создается в мире то, чего не было только что. Вербатим-пьеса — это сохранение и раскрытие художественности этого приращения.
Первый русский вербатим-спектакль — «Угольный бассейн» кемеровского театра «Ложа». «Ложа» собрала интервью у шахтеров кузбасского города Берёзовский; за три месяца сделанный спектакль существует уже третий сезон; этой весной «Ложа» с успехом показала его в «Ройял Корте». В 2000 году Екатерина Садур и Георг Жено сделали московский «Цейтнот» — из интервью с солдатами, после чеченского фронта лечащимися в травматологическом отделении госпиталя. В2001 году челябинский независимый театр «Бабы» создал спектакль «Солдатские письма» (еще один успех гастролей русского вербатима в «Ройял Корте»).
Вербатим — искусство, которому безразлично, была ли в ответе целевая информация и сказана ли правда. Вербатиму важно только одно: творческое качество ответа. Это единственно правильные ячейки для нашего сита.