Что такое геннадиевская библия
Генна́диевская Би́блия
Генна́диевская Би́блия, первое полное собрание книг Священного Писания в церковно-славянском переводе, завершенное в 1499 под руководством архиепископа Геннадия Новгородского (ум. 1505). До этого времени на Руси существовали лишь переводы отдельных частей Библии, а целиком ее читать могли лишь немногие ученые люди, знавшие древние языки. Потребность в полном кодексе Библии на славянском языке была связана с ростом национально-религиозного самосознания в Московском государстве, особенно после падения Византии (1453), которая прежде считалась оплотом православия. Известную роль в утверждении Руси как нового мирового центра православия сыграл окончательный отказ князя и народа от униональных предложений Рима. Кроме того, в ту эпоху по всем европейским странам, включая Русь, прокатилась волна реформаторских и еретических движений. Оживились идеи *Уиклифа; в 1415 был сожжен *Гус, что повлекло за собой гуситские войны; конец 15 в. ознаменовался выступлением *Савонаролы; на Руси велась борьба со «стригольниками» и московско-новгородской ересью, которую в полемических целях называли ересью «жидовствующих».
Все эти движения потрясали традиционные основы церковного строя. Они затрагивали не только интересы духовенства, но и посягали на пересмотр догматики (одни отрицали Священное *Предание Церкви, другие – даже догмат о Пресвятой Троице). Полемику с еретиками и сектантами необходимо было вести, исходя из Библии, на которую вольнодумцы постоянно ссылались. Таковы были исторические причины, побудившие архиепископа Геннадия предпринять труд создания полного библейского свода.
У историков не сложилось единого мнения о том, в какой степени повлияла на этот замысел опасность, шедшая от еретических движений. Многие авторитеты считают, что догматическая полемика играла здесь роль второстепенную; другие, напротив, видят в ней главный повод для собирания и перевода священных книг. Во всяком случае, архиепископ Геннадий был известен как непримиримый борец против еретиков, предпочитавший, вместо того чтобы вести с ними диспуты, «их казнити – жечи да вешати» (послание 1490; этой тенденции противостоял прп. Нил Сорский).
Создание Геннадиевской Библия было делом не одного только новгородского владыки. В нем участвовали митрополит Геронтий, архиепископ Иоасаф и преподобный Иосиф Волоцкий. Переводчиками были широко образованные люди, знавшие древние и новые языки. В их числе доминиканский монах Вениамин, католик славянского происхождения. Его участие в какой-то мере объясняет влияние Вульгаты на перевод. Хотя в Москве с подозрением относились к католикам, но в борьбе с еретиками были с ними солидарны.
Перевод был сделан с нескольких источников. В одних случаях предпочли оставить в переработанном виде старую кирилло-мефодиевскую версию (Пятикнижие, Ис. Нав., Суд., Руф., Пс.); большинство же книг пророков и 1–4 Цар. были переведены по *Септуагинте, остальные – по *Вульгате. Непосредственно с еврейского оригинала перевели только Книгу Есфири. Перевод каждой книги был снабжен вступит. замечаниями, которые, как отмечает *Юнгеров, имели в качестве образца немецкий перевод Вульгаты. На полях были сделаны указания в основном богослужебного характера. Вся эта работа потребовала большого труда и знаний, особенно если учесть, что она была осуществлена до создания печатного станка. По словам *Евсеева, «Геннадиевский свод славянской Библии 1499 г. был средоточием и высшим завершением всей библейской деятельности на славянской почве».
• Афанасьева Е.В., Шварц Е.М., Древнейший славянский перевод Книги Иова: (по пергаментным рукописям), в кн.: Источниковедение литературы Древней Руси, Л.,1980; Веретенников П., Святитель Геннадий, архиепископ Новгородский, ЖМП, 1981, №1,6; Голубинский Е., История Русской Церкви, М.,1900, т.2, ч.1; Грандицкий М., Геннадий, архиепископ Новгородский, ПО, 1878, №9, 1880, №8,12; *Евсеев И.Е., Геннадиевская Библия 1499 г., в кн.: Труды 15-го археологического съезда в Новгороде, М., 1916, т.2; Казакова Н.А., Лурье Я.С., Антифеодальные еретические движения на Руси XIV-начало XVI в., М.– Л.,1955; М. Л., Геннадий, архиепископ Новгородский, ЧОЛДП, 1875, №5; митр. Макарий (Булгаков), История Русской Церкви, СПб., т.6, кн.1, 1887 2 ; Рижский М.И., История переводов Библии в России, Новосибирск, 1978; СКДР, вып. 2, ч.1, с.145.
Геннадиевская Библия 1499 года
Сопоставление обстоятельств происхождения Геннадиева свода с условиями появления национальных переводов Библии у других народов дает возможность видеть в этом деле иную, более глубокую причину образования Библейского свода, чем непосредственная борьба Геннадия с жидовствующими. 3арождение или капитальные переработки национальных переводов Библии всегда стоят под влиянием высших и напряженных двигателей общественной, государственной и духовной жизни народов; национальная Библия охватывает, характеризует и сосредотачивает в себе целую эпоху, перелом или напряжение народного организма. Знаменательная для западно-европейской жизни и литературы реформация Лютера вызвала к жизни появление немецкого перевода Библии; этот перевод послужил в свою очередь главною основою национальной немецкой литературы и литературного языка. Моменты высшего напряжения духовных сил французского народа вызвали к жизни в XVI веке французскую Библию, поставили ее в центр национальной литературы, в ряд символов гражданского и общественного развития 3 Начальный славянский перевод Библии Кирилла и Мефодия бесспорно лежит в основе новой культуры, новой духовной жизни славянских народов; созревшее для этой новой культуры брожение живых народных сил славян сосредоточилось и вылилось в форме национальной Библии. Болгарская и сербская переработки славянской Библии в XIV и XV вв. совпадают с моментами самого усиленного напряжения государственных и народных сил болгар и сербов, накануне их государственного падения, и являются как бы последними попытками собрать угасающие силы для возможной защиты и поддержки основных устоев государственной и народной жизни. Конец XV века, решивший судьбу новгородской самостоятельности, был слишком важным моментом в новгородский истории, чтобы в нем не находить побуждений для пересмотра и наилучшего выявления народных сил в самых заветных и дорогих для него формах. Утрата самостоятельности, борьба с новым московским укладом и другими затруднениями должны были вызвать лучших представителей новгородского общества на размышления и пересмотр их идейных устоев, их надежд на будущее. Этим объясняется оживление в это время и раньше, с половины XV века, новгородской духовной литературы, главным образом в области житий и местных сказаний; этим запасом идейной духовной энергии можно объяснить появление в Новгороде громадного литературного предприятия половины XVI века — составление митрополитом Макарием Великих Четьих-Миней. Духовная энергия Новгорода сосредоточилась под конец его государственной жизни с таким избытком, что ее хватило и на долю ближайших поколений самостоятельных новгородцев. Вот этот духовный подъем новгородской жизни и мысли конца XV в. и вызвал появление существенной основы тогдашнего миросозерцания — полной Геннадиевской Библии. Ересь жидовствующих послужила в этом случае только внешним ближайшим поводом, или побуждением.
Другой ряд Библейских книг в переводе того же болгарского происхождения дошел до Геннадия после более или менее продолжительной и сложной истории этих текстов на Руси или у южных славян после XI века. Этот ряд составляют новозаветные книги — Евангелие, Деяния Апостольские и Послания святых Апостолов. Симеоновский текст этих книг к XV веку получил существенную переработку. По-видимому, эта переработка начата была на юге славянства (Константинопольское Евангелие 1383 года), а продолжена и закончена была у нас на Руси в XIV–XV в. и в этой форме внесена в Геннадиевскую Библию.
Кроме основных Библейских текстов в древнем переводе с греческого, в составе Геннадиевой Библии были добавочные части в новом переводе с других языков. Это — 1) предисловие и объяснительные статьи к Библейским книгам, частию в переводе с немецкой Библии, частию с латинской Вульгаты, 2) ряд Библейских неканонических и отчасти канонических книг и отдельных частей книг в переводе с латинского. Эти новые части Геннадиевской Библии имеют особое происхождение. Над ними трудились не архидиакон Герасим с дьяками, а другие лица.
В ряд второй, добавочной части Геннадиевского свода следует отнести, — правда, особый и независимый от этой части — перевод 1–9-й глав книги Есфирь с еврейского текста 17 . Перевод этот был внесен в свод и затем восполнен еще 7-ю главами с Вульгаты тем же лицом, которому принадлежат переводы с латинского — это условно дает нам право не выделять этот перевод в особый отдел в составе Геннадиевской Библии.
Кто были составители и переводчики всех указанных здесь трех частей Геннадиевской Библии?
Общее наблюдение и руководство за работой по составлению Библии и переписка всей Библии произведены были теми лицами из ближайшего к архиепископу Геннадию новгородского клира, которые поименованы в официальной записи, расположенной в круге на л. 1 Библии:
в лhто 7007 написан’а б]ы кн’ига сi’а. г‘лема`а б’ибли`я. ре%кше •uбhихъ з’авhтовъ ветхаго —и н—оваго при б‘лгов‡рнuмъ вел’икuмъ к‘нз‡ —ив’ан‡ вас’иль—евич‡, все`а руси с’амодерь»жц‡. —и при м’иту—рополит‡ все`а руси си—мон‡. —и прi —архi`е]пкпh н—uвог`ороцкuмъ генадiи. в великuмъ н—ов‡гор—одh, въ дв—ору —а»рхiе]пкпл‡. повел‡нi—емъ —архi—е]пкеплn —архидi`акона. —ин—ока гер’асима. —а дi`аки к’uи п’исали. с—е —ихъ суть —имена вас’иль —ерусал`имьскои. гр’идn —испов‡дницкu`и. кл’иментъ —а»рхань‘гльско`и.
И количество имен, и скромность их положения вполне соответствуют тому представлению дела, что в области готовых славянских текстов был произведен подбор списков и списки эти были поручены переписчикам-дьякам для внесения их в соответствующее место свода. Для такой работы было совершенно достаточно наличных сил из состава новгородского архиепископского двора и новгородского клира. Почетную роль непосредственных осуществителей первой полной славянской Библии судьбе было угодно предоставить архидиакону новгородского архиепископа иноку Герасиму и трем дьякам: Василью, дьяку Входо-Иерусалимской церкви; Гриде — дьяку церкви (Максима?) Исповедника и Клименту — дьяку церкви святого Архангела Михаила. Выбор архидиакона Герасима естественно объясняется его положением ближайшего доверенного лица при архиепископе в составе его ближайшего клира, а выбор дьяков, вероятно, основан был на их репутации хороших писцов.
Перевод предисловий и пояснительных статей во всех частях Библии можно приписать, по-видимому, Дмитрию Герасимову и толмачу Власу. Об участии этих лиц в составлении Библии не упоминается в выходной записи Геннадиевского свода, но о их переводе с немецкого пояснительных статей к Библейским текстам говорит одна запись в конце Псалтири 18 :
зде имаеть (имать) конецъ псалътыри, гиръ гевенъ. iень (еень) енде де саатиръ (саалтирь) хвала. (хвала богу) лаусъ део. (ден) сh (сдh) надписанin псалмомъ приведены (преведены) на русьскiй nзыкъ изъ нhмецьскin псалтыри въ лhто 7000 осмаго (= 1500 г.). а въ латыньской псалтыри надписанin однаки съ нашими русьскими слово въ слово. а переводилъ митица малой. а преже того года за два (1498 г.) переводил (ихъ) архiепископъ (архiепископу) первыn власти (пръвое власъ) и потомъ митn; а ту же (то уже) у третьin (въ третье) опnть митn переводилъ.
По языку давно уже признано, что добавочные тексты с латинской Вульгаты в Геннадиевскую Библию внесены из новых переводов, современных составлению свода 1499 года. На общем фоне старых церковнославянских текстов эти новые переводы пестрят, как новые, довольно неуклюжие заплаты на старом платье. Автором этих переводов был доминиканец Вениамин. Об этом свидетельствует следующая запись в рукописи Погод. ПБ № 84, XVI в., помещенная вслед за Маккавейскими книгами:
Итак, переводы Маккавейских книг, последних в ряду переведенных с латинского, сделаны в 7001 (1493) г.; по записи на наклейке в рукописи Румянц. Муз. № 93 видно, что Вениамин находился в Новгороде уже в 1491 г. Можно думать, что всю свою работу по переводу книг с латинской Вульгаты он совершил в промежуток 1491–1493 гг.; в крайнем случае начало перевода Вениамина может быть отнесено к 1490 г., то есть ко времени после послания Геннадия к Иоасафу и после беседы Геннадия с этим послом, когда, надо думать, прибыл в Новгород с цесарским послом доминиканец Вениамин. В языке перевода Вениамина наблюдается, между прочим, поверх основного слоя присутствие псковских диалектических особенностей (кромъ, слово, употребляемое постоянно в псковских летописях, и т. п.). Ранее мы видели одного участника в работе по Геннадиевскому сводуиз псковских уроженцев — Дмитрия Герасимова. Нет ничего невероятного, что язык славянина Вениамина выправлялся Дмитрием Герасимовым, и, благодаря его корректорской руке мы имеем свидетельство об участии Пскова в важнейшем церковно-литературном предприятии его старшего брата в конце XV века.
Кто такой былдоминиканец Вениамин?
С достаточною вероятностью можно догадываться, что побудило доминиканца Вениамина прибыть с Адриатического побережья на далекий север для услуг новгородскому архиепископу Геннадию в деле восполнения славянской Библии неканоническими книгами.
Доминиканцы в XV веке в католической церкви выполняли ту задачу, какую в XVI в. более открыто и последовательно приняли на себя иезуиты. Доминиканцы — это иезуиты до иезуитов. Наряду со своим специальным подвигом — проповедничеством, доминиканцы широко трудились на поприще миссионерства, причем в круг их миссионерских попечений еще с XIII в.входила и Россия: уклонения от строгой католической догмы вызывали их на принудительные воздействия в отношении к заблуждающимся членам церкви: ими благоустроена инквизиция и в их рядах она находила самых усердных исполнителей.
В конце XV в. доминиканцы неожиданно получили доступ на Русь и несомненно не преминули использовать его для своих миссионерских замыслов.
Геннадиевский свод славянской Библии 1499 года был средоточием и высшим завершением всей библейской деятельности на славянской почве — у южных славян и у русских. Многовековая, шестисотлетняя неустанная работа южных славян и наших предков нашла в этой объединительной деятельности новгородского владыки свое наилучшее выражение. Библия во всем своем объеме была окончательно и прочно усвоена этим исчерпывающим сводом для святой Руси, для всего славянства. Без всяких споров преклонился славянский мир пред этою бытовою канонизациею всего Библейского состава в славянском переводе, произведенного энергиею и благочестивым домыслом одного из самых мощных и пламенных архипастырей XV в. Правда, не сразу сказалось все возможное влияние объединительной библейской работы Геннадия. Ближайшая преемница и наследница новгородской идейной культуры — Москва долгое время не умела подняться своим сознанием до степени той культурной мощи и нравственного обаяния, какая давалась ей в этом средоточии и символе духовного просвещения. Целых 164 года московское правительство и церковная власть не могли догадаться, что все их частичные, узко-практические попечения о духовном просвещении и назидании могли бы объединиться и вылиться в жизнь в одном могучем русле, давно уже намеченном и созданном широким замыслом отживавшего Новгорода. Все эти скромные московские начинания в библейской области вроде переводов толковых текстов Псалтири, Апостола и Евангелия Максима Грека, в виде изданий Апостола, Евангелий и Псалтири с 1564 до 1663 года представляются какими-то слабыми попытками в ознакомлении с первоисточником христианского просвещения по сравнению с тем обширным замыслом, какой вложен был Геннадием в его предприятие. Удовлетворение неотложной потребности текущего дня — вот к чему сводятся старания московских церковных властей и руководителей духовной мысли в этой по существу своему широкой области высшего духовного просвещения. И как высок и заманчив по своей идейной широте и размаху — сравнительно с неуверенными шагами Москвы — этот единоличный подвиг новгородского архипастыря, кстати, под конец своей жизни развенчанного и униженного Москвою. В этой области Москва проявила столь же мало понимания и чуткости, как и в другом грандиозном наследстве, полученном Москвою из отживавшего Новгорода. Разумеем судьбу новгородской идеи и осуществления этой идеи — Макарьевских Четьих-Миней. К грандиозному замыслу представителя позднего новгородского самосознания — воссозданию на земле Церкви святых — Москва за все время своего культурного господства на Руси удосужилась прибавить только несколько робких и бесцветных страниц, дожидаясь, когда усвоение и переработка этого наследства произойдет где-нибудь на стороне. И действительно, эта переработка произведена была на отдаленном, но идейно — по силе энергии — сродном Новгороду русском юго-западе через 150 лет после осуществления новгородского предприятия. Точно так же только через юго-западное посредство и притом несколько более, чем через 150 лет, суждено было Москве усвоить и новгородскую Библию 1499 года.
Но, поднимаясь выше практической, бытовой точки зрения на историю и судьбу Геннадиевской Библии за четырехвековой период ее существования, нельзя не отметить и некоторых теневых сторон в ее облике
Но на что особенно будет и должен сетовать современный исследователь славянской Библии по поводу Геннадиевского свода — это нетипичность для славянской Библии в широком историческом смысле того вида текста, какой закреплен Геннадием в его своде, невольная подмена характерного и ценного в историческом виде славянской Библии второстепенным и безличным. Мы неоднократно говорили в своих работах о сравнительном характере и достоинстве славянских библейских переводов IX–Х вв., поэтому здесь ограничимся одним напоминанием по этому вопросу. Первоначальный вид славянского перевода — перевод Кирилла и Мефодия, забракованный Геннадиевским сводом, представляет образец древнеславянского литературного языка: он стоит в основе языка господствующей славянской литературной школы, равно как вообще в основе всех последующих переводов Библейских текстов по их существу. Перевод, взятый Геннадием, принадлежит к переводам последующей за Мефодием симеоновской школы, по языку относится к редким в древнеславянской письменности текстам, к провинциализмам; обработка этого перевода произведена при знакомстве с первоначальным переводом и при его помощи. Из двух возможных типов славянского библейского перевода Геннадий выбрал худший и пренебрег лучшим.
Этого мало. Первоначальный перевод представляет точное воспроизведение соответствующего ему греческого весьма ценного по своей определенности оригинала. Оригинал этот для науки весьма важен, между тем в целости не сохранился, поэтому для установления этого оригинала признаются ценными показания нашего первоначального перевода, так как наш перевод появился в пределах церковного употребления этого (константинопольского) оригинала. Это обстоятельство повышает достоинство нашего перевода до положения свидетеля Библейского текста по его существу, то есть, применительно к литературной расценке, возводит его на степень памятников мировой литературы. Ничего этого нет в отношении симеоновского — геннадиевского текста к своему оригиналу. Оригинал этого перевода не представляет особенной цены; его применение к славянской передаче объясняется не органическою его связью с греко-славянской территорией, а какими-то другими случайными условиями или соображениями славянских переводчиков; перевод этого оригинала в своем значении не выходит за пределы обычного литературного факта. Таким образом, в первоначальном кирилло-мефодиевском переводе Геннадиевским сводом забракован весьма важный и авторитетный во всех отношениях свидетель — очевидец, а в облюбованном и увековеченном в своде симеоновском переводе поднят на совершенно незаслуженную высоту более чем сомнительной осведомленности захолустный послух. Грех неведения, но обидного для истории неведения.
И по указанным историческим заслугам Геннадиевской Библии, и по сетованиям и пожеланиям отдаленного потомства, связанным с этою Библиею, а равно и по всем наблюдениям относительно ее судьбы и состава нельзя не признать, что с этим предметом наша наука соединяет самые важные и существенные интересы. Надлежащее полное изучение всех затронутых и намеченных здесь вопросов, а вместе с тем и вообще вопросов о первоначальном славянском просвещении, возможно только при полной доступности науке текста Геннадиевского свода и других древних текстов славянской Библии. Но тексты эти еще не изданы и не поставлены на очередь к изданию. Следует громко заявить, что научное издание славянской Библии стоит в ряду самых неотложных научных задач нашего времени. Настоящий XV Новгородский Всероссийский Археологический съезд, нам кажется, не выполнил бы своих обязанностей к этому делу, неразрывно связанному с судьбою одного из замечательнейших памятников новгородской, а вместе общерусской и общеславянской старины и духовной культуры, если бы не помог надлежащему осуществлению этого назревшего вопроса. Если бы съезду в лице его настоящего отделения русского письма и языка угодно было принять на себя поддержку этого начинания, то я осмелился бы предложить для этого следующий практический выход. Мною, при посредстве Совета С.-Петербургской Духовной Академии, вносится в Святейший Синод подробно мотивированная записка 34 о научном издании славянской Библии путем образования при С.-Петербургской Духовной Академии особой комиссии из ученых специалистов. Было бы весьма благовременно и полезно для указанного дела и, думаю, соответственно с интересами и достоинством Съезда выразить Святейшему Синоду следующее пожелание:
Ввиду важности не только научного, но и национального и общественного значения древней славянской Библии, просить Св. Синод принять на себя труд научного издания означенной Библии во всем ее историческом проявлении.
Первая страница Геннадиевской Библии
ГЕННАДИЕВСКАЯ БИБЛИЯ
Основной объем материала Г. Б. извлечен из слав. рукописей, имевшихся в кон. XV в. в Новгороде, библейские тексты представлены в поздних редакциях, распространенных в рус. традиции. Тексты, вошедшие в Г. Б., по времени происхождения делятся на неск. групп. 1-ю группу составляют книги кирилло-мефодиевского перевода: Псалтирь (в Киприановской редакции), Четвероевангелие и Апостол (в Афонской редакции нач. XIV в.). 2-я группа включает книги, восходящие к мефодиевскому переводу, выполненному ок. 885 г.: 1-4 Царств, Иова, Притчей, Екклесиаста, Иисуса Сирахова, пророков Софонии (Главы 2-4), Аггея, Захарии и Малахии, Апокалипсис. В 3-ю группу входят книги, переведенные в эпоху царя Симеона в Болгарии (885-927): Восьмикнижие и Книги пророков Исаии, Иеремии (Главы 26-45, 52), Иезекииля (Главы 1-44, 47-48), Даниила, Осии, Иоиля, Амоса, Авдия, Ионы, Михея, Наума, Аввакума, Софонии (Гл. 1). Особую группу текстов составляют восточнослав. переводы XII в.- Есфирь (Главы 1-9) и Песнь Песней. Последняя группа включает переводы с латыни, выполненные в Новгороде для Г. Б. в кон. XV в.: Книги 1-2 Паралипоменон, 1 Ездры, Неемии, 2-3 Ездры, Товита, Иудифи, Есфири (Главы 10-16), Премудрости Соломона, Иеремии (Главы 1-25, 46-51), Иезекииля (Главы 45-46), 1-2 Маккавейские. Порядок расположения книг в кодексе, разбивка на главы, отдельные указания параллельных мест заимствованы из печатного издания лат. Библии (Вульгаты). Большинство пророческих книг, Песнь Песней, книга Иова и Апокалипсис сопровождались в слав. рукописной традиции толкованиями, к-рые были отброшены при составлении Г. Б. Выполнено это было, однако, не всегда аккуратно, в результате чего отдельные слова и выражения из толкований оказались включенными в библейский текст. Кроме библейских текстов Г. Б. содержит дополнительные статьи: предисловия к отдельным книгам, месяцеслов, астрономические и хронологические таблицы, «зрячую» пасхалию на 1493-1561 гг. (начало утрачено).
Переводы с латыни в составе Г. Б.
Книги и части книг, к-рые составители Г. Б. не обнаружили в слав. рукописной традиции, были переведены с латыни мон. Вениамином, предположительно бенедиктинцем из Эммаусского мон-ря в Праге, пришедшим в Новгород в составе миссии монахов-доминиканцев. Перевод Вениамина был завершен 1 авг. 1493 г., как об этом свидетельствует запись в рукописи 60-х гг. XVI в. РНБ. Погод. № 84 (Л. 360 об.), содержащей все тексты, переведенные для Г. Б. с латыни (Погодинский сб.- копия автографа перевода, единственная рукопись, сообщающая имя переводчика; запись свидетельствует о переводе Вениамином 1-2-й Маккавейских книг, все др. переводы Г. Б. атрибутируются ему предположительно). Кроме библейских текстов с латыни были переведены предисловия блж. Иеронима к соответствующим книгам и ст. «Все Священное Писание разделяется на два Завета». Переведенные тексты сопровождаются многочисленными комментариями на полях, для составления к-рых были использованы лат. толкования на библейский текст Николая Лиры (по нюрнбергскому изд. «Biblia cum postillis Nicolai de Lyra» А. Кобергера 1485 или 1487), Иоганна Мархесина («Mammotrectus super Bibliam»), а также статьи из лат. толкового словаря «Vocabularius breviloquus» И. Рейхлина. Предисловие и оглавление Г. Б. переведены с нем. оригинала, для чего было использовано кёльнское издание Библии 1478 г.
В лат. переводах Г. Б. присутствуют также лексические и грамматические заимствования из сербохорват. языка. Характерной особенностью перевода является употребление сербохорват. форм родительного падежа мн. ч. существительных жен. рода: «въсходы горах» (Иф 4. 6).
После завершения 1 авг. 1493 г. перевода библейских книг с латыни началось их распространение отдельными сборниками. Наиболее интересен в этом отношении 2-томник из б-ки Иосифова Волоколамского мон-ря (РГБ. Ф. 113. № 9, 11) новгородского происхождения, написанный одной рукой и датируемый 2-й пол. 90-х гг. XV в.,- единственный полный отдельный список лат. книг Г. Б., современный переводу. Манускрипт содержит запись: «Се тетрати писаны на Иосифа на Волок». Рукопись РНБ. НСРК Q 645, 90-е гг. XV в., представляет собой 16 плохо сохранившихся отдельных листов, вырезанных из единого блока, содержавшего Книги 1-2 Ездры и Неемии. Свидетельства бытования переведенных с латыни библейских книг в самостоятельных тетрадях сохранили неск. более поздних рукописей: ГИМ. Син. № 251 (Прем), ГИМ. Увар. № 521 (3 Езд), РНБ. Соф. № 1454 (21 гл. 1 Пар, книги Тов и Иф с предисловиями; до 1775 рукопись принадлежала Кириллову Белозерскому мон-рю).
Этапы работы по составлению Г. Б.
Одной из наиболее ранних рукописей является Толковый Апокалипсис кон. 80-х гг. XV в. (РНБ. Солов. № 1049/1158). На полях листов 6-7 приведены параллельные лат. фрагменты к тексту Апокалипсиса (1-6-й стихи 1-й гл.), толкования лат. соответствиями не сопровождаются. На сегодняшний день это единственный известный связанный с Г. Б. манускрипт, лат. записи в к-ром выполнены латиницей (обычно лат. слова и тексты передавались кириллицей). Лат. фрагменты написаны опытным писцом, хорошо владевшим лат. графикой и принадлежавшим к чеш. или нем. школе. С определенной осторожностью можно утверждать, что эти фрагменты представляют собой единственный известный ныне автограф переводчика Вениамина, отражающий один из этапов сверки слав. переводов с Вульгатой. Рукопись Толкового Апокалипсиса в 1493 г. (после завершения работы над переводами с латыни для Г. Б.) была отправлена из Новгорода на Соловки, о чем свидетельствуют запись на л. 90 об. и экслибрис игум. Соловецкого мон-ря Досифея (расположение экслибриса на поле говорит в пользу того, что рукопись была исполнена не по заказу соловецкого игумена, но передана ему после завершения).
К нач. 90-х гг. XV в. относится новгородское Пятикнижие (РНБ. Кир.-Бел. № 2/7) с многочисленными исправлениями на полях, сделанными по лат. тексту и учтенными в Г. Б. В сб. РНБ. Погод. № 77 (новгородский, нач. 90-х гг. XV в., в состав сборника входят книги Иисуса Навина, Судей, Руфь, 1-4 Царств, Есфири) запись о несовпадении текста 17-й гл. 1 Цар с Вульгатой сопровождается переведенной с латыни вставкой, не включенной, впрочем, в Г. Б. Очевидно, в то же время или немного раньше появилась рукопись Толковых пророчеств (ГИМ. Чуд. № 184(14)), также происходящая из Геннадиевского кружка, в к-рой сохранились редакторские пометы относительно несоответствия лат. текста славянскому (записи сделаны напротив текстов Иез 47, Иер 25, 52, Вар 1, 5, Посл Иер 6, Дан 13, 1). Все эти заметки были учтены в Г. Б.
Распространение Г. Б.
Полное или частичное копирование Г. Б., активно шедшее после 1493 г., прервалось в 1504 г. в связи с удалением архиеп. Геннадия с кафедры и со ссылкой его в Чудов мон-рь. Интерес к Г. Б. как к полному библейскому кодексу возродился в 50-х гг. XVI в., возможно в связи с зарождением на Руси книгопечатания. Известны 3 полных списка Г. Б., относящиеся к 50-60-м гг. XVI в.: Иоакимовская Библия (ГИМ. Син. № 21, написана в 1558 мон. суздальского Спасо-Евфимиева мон-ря Иоакимом по заказу царя Иоанна IV Васильевича), ГИМ. Увар. № 652 (50-60-е гг. XVI в.) и ГИМ. Син. № 30 (60-е гг. XVI в.). 2 первых списка тождественны по составу с наиболее ранним полным списком Г. Б. ГИМ. Син. № 915; кодекс ГИМ. Син. № 30 восходит к рукописи БАН. 33. 10. 4. Текстологические данные свидетельствуют о том, что библейские кодексы XVI в. написаны с др. оригиналов, нежели список 1499 г., что позволяет говорить как минимум о 2, а скорее о неск. первоначальных списках полной рус. Библии.
При издании Иваном Фёдоровым в 1580/81 г. Острожской Библии была использована несохранившаяся копия Г. Б., полученная из Москвы. При подготовке острожского издания отдельные тексты были заново переведены с греческого, нек-рые книги отредактированы, исключены комментарии, предисловия блж. Иеронима и дополнительные статьи.