Что такое национальная литература

Национальная литература

Полезное

Смотреть что такое «Национальная литература» в других словарях:

НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА — Литература, отражающая в себе характер нации народа. Словарь иностранных слов, вошедших в состав русского языка. Чудинов А.Н., 1910. НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА Совокупность словесных произведений, созданных народом и отражающих его дух. Объяснение… … Словарь иностранных слов русского языка

Литература Турции — литературные произведения, созданные на территории Анатолии, часть культуры Турции. Содержание 1 Древнетюркский период 2 Мусульманский период … Википедия

Литература Испании — Испанская литература возникла с становлением испанского языка в XII в. Во времена римлян и вестготов в Испании писали на латыни. История испанской литературы разделяется на четыре крупные периода: период зарождения, когда талантливые… … Википедия

Национальная фашистская партия — итал. Partito Nazionale Fascista … Википедия

Национальная школа администрации (Франция) — Национальная школа администрации при премьер министре Франции (ЭНА) Оригинальное название École nationale d’Administration (ENA) Год основания 1945 … Википедия

Национальная школа — Национальная школа общеобразовательное образовательное учреждение с полным или частичным использованием национального компонента, направленного на сохранение, развитие и пропаганду национального языка и национальной культуры как… … Википедия

Национальная научная библиотека Грузии — (ранее научная библиотека АН ГССР) была основана одновременно с открытием Академии наук Грузинской ССР в 1941 году и первоначально обслуживала только научных сотрудников Академии. Её книжный фонд тогда составлял две тысячи экземпляров.… … Википедия

Национальная партия Индонезии — индон. Partai Nasional Indonesia (PNI) Дата основания: 4 июля 1927, 29 января … Википедия

Национальная библиотека Республики Бурятия — Национальная библиотека Республики Бурятия … Википедия

Источник

НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Смотреть что такое «НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА» в других словарях:

Национальная литература — НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА. В буржуазном литературоведении и критике этим термином обычно пользовались для обозначения литературы национальных меньшинств, литературы угнетенных народов в отличие от литературы господствующей нации. Так, в довоенной… … Литературная энциклопедия

Литература Турции — литературные произведения, созданные на территории Анатолии, часть культуры Турции. Содержание 1 Древнетюркский период 2 Мусульманский период … Википедия

Литература Испании — Испанская литература возникла с становлением испанского языка в XII в. Во времена римлян и вестготов в Испании писали на латыни. История испанской литературы разделяется на четыре крупные периода: период зарождения, когда талантливые… … Википедия

Национальная фашистская партия — итал. Partito Nazionale Fascista … Википедия

Национальная школа администрации (Франция) — Национальная школа администрации при премьер министре Франции (ЭНА) Оригинальное название École nationale d’Administration (ENA) Год основания 1945 … Википедия

Национальная школа — Национальная школа общеобразовательное образовательное учреждение с полным или частичным использованием национального компонента, направленного на сохранение, развитие и пропаганду национального языка и национальной культуры как… … Википедия

Национальная научная библиотека Грузии — (ранее научная библиотека АН ГССР) была основана одновременно с открытием Академии наук Грузинской ССР в 1941 году и первоначально обслуживала только научных сотрудников Академии. Её книжный фонд тогда составлял две тысячи экземпляров.… … Википедия

Национальная партия Индонезии — индон. Partai Nasional Indonesia (PNI) Дата основания: 4 июля 1927, 29 января … Википедия

Национальная библиотека Республики Бурятия — Национальная библиотека Республики Бурятия … Википедия

Источник

Национальная и региональная литература: основные компоненты (на примере книги «Остров Сахалин» А.П. Чехова)

Литературные памятники являются важным элементом в культуре любого цивилизованного народа. Литература отражает не только определенную историческую ситуацию, но и общественное сознание, настроение, характерные для этого периода. Кроме этого, литература воспроизводит и сам портрет народа. Литературу, выражающую народный дух, принято называть «народной». Однако в литературоведческих работах часто отождествляют литературу народнуюс литературой национальной. Но это разные понятия: к первой можно отнести творчество писателей разных национальностей, которые освещают темы народной жизни, поднимают проблемы народа (который многонационален). Национальная литература – это литература определенной нации, где также затрагивается народная тема, но с акцентом на особенности менталитета.

Существует еще и другая литературная градация. Территория любого государства состоит из нескольких регионов, отличающихся друг от друга рельефом, климатом, бытовым укладом, социальной средой и др. Произведения, созданные в одной местности и отразившие ее уникальность, принадлежат к региональной литературе.

Работы по изучению национальной и региональной литературы в отечественной науке появились относительно недавно (в последней четверти XX века). При этом региональный аспект в теоретическом плане изучен меньше, чем национальный. Однако в творчестве многих писателей обнаруживаются эти аспекты, сознательно или нет, включенные в произведения. Термин «национальная литература» шире литературы региональной. Следуя работам ученых-литературоведов (отождествляющих «народную» и «национальную» литературу), определим основные признаки этого понятия.

Главный компонент национальной литературы – отражение в ней особенностей менталитета какого-либо этноса. Психологический портрет нации, моральные нормы, связь с природой – все это, так или иначе, присутствует в произведениях о народе как едином целом.

Также важна историческая составляющая. В литературе любой страны можно проследить отношение общества к своему прошлому непосредственно через произведения искусства, в частности, на примере художественных текстов.

Русская национальная литература всегда отличалась гуманностью, человеколюбием, победой добра над злом. Произведения о народе нередко построены на православных канонах. События чаще всего происходят на фоне конкретной исторической ситуации. Характеры персонажей наделены как отрицательными (лень, медлительность), так и положительными (отзывчивость, щедрость) чертам, свойственными русскому менталитету.

Несмотря на явные различия, названные определения образуют синонимичный ряд региональной литературы, где общий признак – географическое и социальное описание какой-либо местности.

Воплощение национального и регионального аспекта можно проследить на примере книги А.П. Чехова (1860–1904) «Остров Сахалин» (1895). Известное не только в России, но и за рубежом, это произведение открыло миру русскую душу, сострадающую и сочувствующую. Сострадание, умение видеть боль другого – русские национальные черты. В «Острове Сахалин» эти качества показаны через ощущения автора. С первых впечатлений писателя об острове и далее на протяжении всего произведения можно уловить переживания А.П. Чехова о каторжных, вольных поселенцах, об острове как части России, а также о самой России.

В чеховской книге часто встречается скрытое противопоставление «русский – нерусский», своеобразная антитеза «Россия – Сахалин». Этот художественный прием заявлен на первых страницах произведения во время посещения А.П. Чеховым Николаевска. Из-за отсутствия в городе гостиницы писатель обедал в собрании, где стал невольным свидетелем разговоров находившихся там посетителей. «Если внимательно и долго прислушиваться, – делает выводы А.П. Чехов, – то, боже мой, как далека здешняя жизнь от России! во всем чувствуется что-то свое собственное, не русское не говоря уже об оригинальной, не русской природе, мне всё время казалось, что склад нашей русской жизни совершенно чужд коренным амурцам и мы, приезжие из России, кажемся иностранцами»; даже «нравственность здесь какая-то особенная, не наша» [12] (Курсив наш. – Т. П.) А.П. Чехов, подобно другим жителям центральной России, не ассоциирует остров с материком как частью Российского государства. Для него Сахалин – это неизведанная, другая земля.

На Сахалине, который увидел А.П. Чехов, не было определенного уклада, каждый из поселенцев и каторжан жил по-своему. Пример этому – описание А.П. Чеховым сахалинского быта: «На Сахалине попадаются избы всякого рода, смотря по тому, кто строил – сибиряк, хохол или чухонец, но чаще всего – это небольшой сруб без всяких наружных украшений, крытый соломой Двора обыкновенно нет. Возле ни одного деревца. Если есть собаки, то вялые, не злые И почему-то эти смирные, безобидные собаки на привязи. Если есть свинья, то с колодкой на шее. Петух тоже привязан за ногу.

– Зачем это у тебя собака и петух привязаны? – спрашиваю хозяина.

Таким образом, в путевых записках А.П. Чехова «Остров Сахалин» можно условно выделить «большой» (Россия) и «малый» (Сахалин) миры, «центральный» и «региональный» концепты, которые воплотились в следующих признаках:

1) особенностях русского менталитета. Первые впечатления иной, «не русской» жизни от Николаевска меняются у А.П. Чехова по мере узнавания реальной ситуации на Сахалине. А.П. Чехов видит воров, убийц, опустившихся в нравственном и физическом смысле людей. Но, в то же время, ему открывается каторжанин верующий, терпимый, любящий Россию. Писатель видит на острове своеобразную модель Российского государства, где важную роль играет церковь и где мирно уживаются представители разных этнических групп. В этом проявляются такие черты русского человека, как соборность и толерантность;

2) исторической достоверности. А.П. Чехов в письменной форме зафиксировал историю каторги в ее наиболее активный период. Книга произвела переворот в общественном сознании, так как была создана очевидцем тех событий;

3) социальной составляющей. Население острова полинационально. Это благоприятствует взаимопроникновению и обогащению культур, учит видеть в человеке личность без внимания к этнической принадлежности. Формируется особый микроклимат. Но, несмотря на то, что осужденным предстоит провести на острове определенную часть своей жизни, Сахалин остается для людей временным пристанищем, что накладывает отпечаток на все сферы быта, объясняя бесхозяйственность, равнодушное, потребительское отношение к природным богатствам острова;

4) природном компоненте. Удрученный тяжелыми обстоятельствами ссыльных, А.П. Чехов уделил мало внимания сахалинской природе. Но и тем немногочисленным описаниям, отразившим уникальность сахалинского климата и ландшафта, присущи серые, унылые, безрадостные тона.

Книга А.П. Чехова «Остров Сахалин» – не столько о каторге и ее нравах, сколько о русском обществе в целом, о его моральной и нравственной стороне в несколько иных условиях.

[1] Рябининские чтения ’95: Материалы международной научной конференции «Рябининские чтения-1995». Сборник научных докладов // Музей-заповедник «Кижи». – Петрозаводск, 1997. С. 12.

[2] Николюкин А.Н. Региональная литература // Литературная энциклопедия терминов и понятий / Под ред. А.Н. Николюкина. – М., 2001. С. 864.

[3] Вентцель Т.В. Местный колорит // Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М., 1987. С. 217.

[4] Лакшин В.Я. Костумбризм // Литературный энциклопедический словарь / Под общ. ред. В.М. Кожевникова и П.А. Николаева. – М., 1987. С. 169.

[5] Чехов А.П. Остров Сахалин (Из путевых записок). – Владивосток – Южно-Сахалинск, 2010. С. 41.

Источник

Национальная литература и мировой литературный процесс

Национальные литературы отнюдь не исчезли, их число выросло и продолжает неудержимо расти по мере того, как пробуждаются от летаргического сна колониализма народы Азии и Африки. Однако слова Гёте оказались пророческими, по крайней мере, в том смысле, что национальная литература уже не является изолированной территорией, где даются невиданные представления, а посторонним вход запрещен. Каналы взаимосвязей протягиваются из одной литературы в другую, соединяют сложившиеся и продолжающие развиваться культуры художественного слова, скрепляют отдаленные континенты общими литературными закономерностями (подражания европейскому реалистическому роману в Японии и Китае; популярность китайской и японской лирики в Европе).

Здесь многое верно. Однако наше понимание проблем эпохи НТР существенно отличается от того, как эти проблемы трактуются на Западе. В частности, у нас есть основания считать, что в прогнозах, подобных вышеприведенному, могущество технической цивилизации сильно преувеличено.

Еще недавно в чертоге мировой литературы для писателей малых народов отводилась скромная прихожая. Здесь они должны были хором повторять то, что пелось в больших залах. Иногда им разрешалось выводить свои варианты на полях уже известных произведений.

Такое положение, декретированное либеральной историографией середины XIX века, отошло в прошлое. Художники малых народов все чаще исполняют главные партии в развитии современного искусства, а монополия на культуру принадлежит уже не одному континенту. Циркуляция культурных ценностей, очень интенсивная в эпоху радио и телевидения, поднимает из самых отдаленных уголков земли «песчинки золота». Все труднее становится отличить, где центр, а где периферия. Литературы малых народов ломают старые преграды культурного общения (Запад – Восток), смело доказывают, что большое произведение искусства может быть создано на любом языке.

Единство литературного процесса не лишает национальные литературы их индивидуальности и специфических особенностей развития. Одновременно этот процесс формирует уже на более высокой ступени то «единое целое», которое Н. Конрад выводит из диалектики социальных законов (например, возникновение аналогичных гуманистических движений в литературах Востока и Запада), а американские ученые Р. Уэллек и О. Уоррен объясняют общей природой человека (литература – одна, как человечество – одно).

Непрерывность литературной эволюции, конечно, в большей мере ощущается нами, чем обосновывается конкретными результатами исследования. История художественного слова, начавшаяся 6 тысяч лет тому назад, охватывает такие разные географические широты, общественные формации и пласты культуры, что пока этот огромный материк мы только описываем, а синтез еще впереди. Трудно сказать, когда настанет этот момент; и вот литературы малых народов, предчувствуя, что они могут бесследно исчезнуть из памяти или же сохраниться лишь одним-двумя именами в грандиозной общей схеме, создают свои отдельные многотомные истории и инстинктивно тянутся к своим изначальным традициям.

Литературная эволюция вырывается из плена унифицированных формул (типа «реализм – антиреализм»). Однако некая общая основа, еще трудно выразимая, проступает во всех литературах. Только в одних эта основа выявляется раньше, а в других позже, в одних она ярко светит как единственный центр литературной жизни, а в других дает себя знать лишь в отдалении, оттесняемая этнографической описательностью. Когда и какими путями приходит отдельная литература к этой общности, названной Гёте мировой литературой, что усваивает из нее и чем ее обогащает, – эти вопросы ныне особо актуальны как для литературоведения, так и для живого литературного процесса.

Литературное произведение, рассматриваемое в рамках такого заповедника, может показаться Эверестом, если его не сопоставлять с другими ценностями. Творчество провозглашается оригинальным почти априорно, как в греческом мифе о первых людях, не имевших родителей и выросших прямо из земли.

После того как в 1962 году в Международную ассоциацию по сравнительному литературоведению вошли ученые социалистических стран, основы традиционной компаративистики сильно покачнулись под напором марксистской идеологии. На съездах ассоциации появился новый пункт повестки дня – кризис сравнительного литературоведения.

Такие новые задачи ставятся перед современным сравнительным литературоведением. Они корректируют направление и характер работ, но не меняют дисциплины – без сравнений невозможно установить общие черты и различия в литературной эволюции.

Сравнительные исследования литовской литературы долгое время казались роскошью, ненужной обществу и недоступной для существующих научных сил. У нас еще нет специалистов в области литературы, есть лишь добровольцы, самоучки, – писал в 1925 году М. Биржишка. Литературным прошлым интересовались юристы, священники, врачи – беззаветные собиратели фактов, заботливые биографы, которые, однако, не были методически подготовлены к изучению художественного произведения. Когда появилось поколение специалистов-литературоведов, получивших образование за границей или у себя на родине, в Литве, его главной заботой было наметить контуры исторического развития, разглядеть в скоплении эмпирических фактов направление эволюции, осмыслить литовскую литературу как замкнутый и специфический процесс. Первые учебники и университетские курсы истории литовской литературы, появившиеся в период 1924 – 1939 годов, помимо всего прочего, были призваны доказать как общественности, так и писателям ценность и самобытность национального художественного слова, развеять нигилистические утверждения, что вся-де литовская письменность умещается на полях польской или русской литературы. Чтобы доказать самостоятельность национальной литературы, не было, разумеется, надобности широко говорить о влияниях, а контекст мировой литературы пришлось оставить в качестве довольно далекого фона.

Сравнительные исследования стали актуальной задачей, когда литовская литература в 1940 году включилась в многонациональную советскую литературу, обретая общие с ней идейные, тематические и стилистические черты. Произведение литовского писателя попало в систему таких взаимосвязей, которые простирались далеко за пределы национальной действительности, этой определяющей основы литературы. Развеялись иллюзии ограниченного пространства, которые пытается создать для себя каждая национальная литература. Развиваясь в условиях советского строя, литовская литература должна создаваться теперь не только для литовских читателей, но и для широкой общественности всего Советского Союза, писал К. Корсакас. По мере интернационализации живого литературного процесса неизбежно должны были явиться и специальные труды в области сравнительного литературоведения.

Вначале преобладало исследование восприятия в Литве известных писателей. Цель таких работ была совершенно конкретна – выявить, как у нас читали и комментировали сочинения Пушкина, Мицкевича, Некрасова, Толстого, Горького, Маяковского. В каждом случае приходилось поднимать чуть ли не всю литовскую периодику в поисках переводов и критических комментариев, рыться в архивах, расшифровывая псевдонимы. Обнаруженный неизвестный перевод или рецензия приобретали значение научного открытия. Литературовед попутно выполнял обязанности библиографа и историка культуры. Однако это не была лишь «история читателя», как склонен характеризовать подобные труды Р. Уэллек. Марксистская методология ставила задачу раскрытия социальных, политических и литературных причин того, почему, например, горьковская песня «Солнце всходит и заходит» стала в Литве популярной народной песней. Изучая пути, приведшие в Литву Некрасова, Горького, Маяковского, К. Корсакас в своих исследованиях по существу прослеживает формирование прогрессивной мысли в литовском обществе и прогрессивных тенденций в литовской литературе. Рецепция произведения фигурировала при этом как акт циркуляции идей, обусловленный назревающим историческим поворотом к социализму.

В трудах первого послевоенного десятилетия много места уделялось влияниям как следствиям восприятия переводных произведений. Влияние считалось существенным, порой даже решающим фактором оригинального творчества. Обнаружить источник оригинального произведения в другой литературе, выявить всю цепочку связей, до сих пор не замеченную, казалось вершиной филологических исследований. Непосредственное сопоставление текстов (например, Некрасова и П. Вайчайтиса) было основой анализа. В книге «Дружба литератур» (1962) К. Корсакас представил множество неопровержимых доказательств того, как на группировку литовских писателей-антифашистов воздействовало творчество Маяковского и Блока, Белинского и Шолохова. В. Миколайтис-Путинас в исследованиях «А. С. Пушкин и литовская литература» (1949), «Адам Мицкевич и литовская литература» (1955) точно установил следы влияния этих поэтов на литовскую литературу, сам мастерски переводил их произведения на литовский язык, а вместе с тем тонко выявил эволюцию литовского литературного языка и жанровых форм, выдерживая четкую градацию талантов и эстетическую оценку текстов. Эти исследования – наиболее зрелые труды литовского сравнительного литературоведения, надолго установившие образцы исследований подобного рода (впрочем, со временем превратившиеся в шаблоны).

Характерная тенденция послевоенных научных трудов – расширение границ литературных влияний, поиски соответствий в общественных позициях и прогрессивных идеалах писателей, в их отношении к действительности, в «боевом пафосе». Традиции Горького, его глубокое влияние во многих чертах совпадают, не могут не совпадать с влиянием всей советской литературы, с принципами метода социалистического реализма и проявлением марксистско-ленинской идеологии в творчестве литовских писателей, писал К. Умбрасас в своем исследовании «Горький и литовская литература». Однако в таком случае творчество Горького теряет индивидуальные черты, а его влияние остается «без берегов». «Земля-кормилица» П. Цвирки становится близкой к горьковской «Матери», потому что в обоих романах резко критикуется капитализм. С. Нерис и Т. Тильвитис также следуют по стопам Горького, так как в поэмах «Четверо» и «На земле литовской» изображаются положительные герои, как и в романе «Мать». Руководствуясь подобными критериями идейного и тематического сходства, совсем не трудно было обнаружить отзвуки творчества Маяковского как в поэме Т. Тильвитиса «Владас Дичюс» (антикапиталистические тенденции), так и в стихотворениях Л.

Хотите продолжить чтение? Подпишитесь на полный доступ к архиву.

Источник

НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Смотреть что такое НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА в других словарях:

НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА. — В буржуазном литературоведении и критике этим термином обычно пользовались для обозначения литературы национальных м. смотреть

НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Таким же образом господствующая в доверсальской Авртрии немецкая буржуазия или господствующая польская буржуазия в современной Польше, каждая на свой лад выражая либеральное сочувствие и симпатии к культуре и литературе других народов старой Австрии или современной Польши, по существу третируют эти культуры и литературы как сомнительные ценности третьестепенного сорта; под прикрытием фраз об исключительном значении великих немецкой или польской лит-р для роста чешских, словацких, украинских или еврейских «меньших братьев» проводили и проводят как мерами идеологической борьбы, так и средствами административно-полицейского воздействия германизацию или полонизацию этих культур и всячески затрудняют развитие лит-р этих угнетаемых наций. Если господствующая национальная буржуазия, хвалясь именами Гёте и Шиллера, Пушкина и Толстого, стремилась запугивать угнетаемые ею народы «великими культурными ценностями» своей литературы, то буржуазия и мелкая буржуазия угнетенных народов представляли свою литературу как источник гуманизма, бескорыстного человеколюбия, природного демократизма и народолюбия. Они без конца твердили о мессианистской роли своей литературы как заступницы всех угнетенных. Эти мотивы на различный лад варьировались в классической польской литературе, украинской, грузинской, армянской, еврейской, белорусской и целом ряде других лит-р. Но если в «Дедах» и «Пане Тадеуше» Мицкевича, в «Кляче» Менделе-Мойхер-Сфорима, в творчестве Шевченко и многих других поэтов угнетенных народов старой царской России, в особенности до 60-70-х гг. XIX в., все эти мотивы, порожденные угнетением царского самодержавия и русских помещиков, а затем и русской буржуазии, были выражением протеста против угнетателей; если самый факт литературного оформления национального самосознания в этой литературе был своеобразным бунтом против насильников; если эта литература на данном этапе в какой-то мере питала освободительные настроения, то уже с конца XIX в., когда на сцену вышел революционный пролетариат, а тем более после Октябрьской революции, эта литература в руках националистической буржуазии и мелкой буржуазии стала орудием шовинистической националистической пропаганды. Националистическая апологетика охарактеризованных мотивов, эпигонское варьирование этих мотивов современными националистическими поэтами и писателями буржуазии и мелкой буржуазии «малых наций» становятся факторами консервирования отсталости, фашизирования отсталых слоев городской и деревенской мелкой буржуазии и отвлечения от революционной борьбы тех или других отдельных отрядов рабочего класса.

Идеологи господствующих классов великодержавных наций, как и малых угнетенных народов, все они на свой лад давали шовинистическую реакционную постановку вопроса о Н. л., и этим метафизическим и антиисторическим постановкам необходимо противопоставить конкретно-историческую постановку проблемы Н. л.

Неверно само применение термина Н. л. лишь к литературе угнетенных господствующей национальной буржуазией народов или даже к литературам малых освобожденных народов, как у нас в СССР, но представляющих меньшинство в той или другой республике нашего Союза. Это неверно раньше всего потому, что тогда пришлось бы литературу того или другого народа одной эпохи рассматривать как национальную, а другой эпохи выключить из разряда Н. л. Скажем, чешская или польская литературы, к-рые до империалистической войны относились немецкими или русскими буржуазными историками и критиками к Н. л., вероятно по логике тех же историков после империалистической войны уже больше не могут быть рассматриваемы как Н. л.; нельзя также указать никаких особых признаков и качеств, к-рые характеризовали бы так наз. Н. л. и к-рые в той или иной форме не были бы присущи литературе «больших» народов в период их капиталистического становления, в период их борьбы за национальное объединение или же за национальное освобождение.

Обе тенденции суть мировой закон капитализма. Первая преобладает в начале его развития, вторая характеризует зрелый и идущий к своему превращению в социалистическое общество капитализм» («Критические заметки по национальному вопросу», том XVII, стр. 140).

На этом первом этапе, характеризующем различные степени проникновения капитализма в данную национальную среду, в литературе выступают черты, резко отличающие один народ от другого и отражающие особенности их вековой жизни за крепкими феодальными стенами.

Указанная Лениным всемирно-историческая тенденция капитализма к ломке национальных перегородок, к стиранию национальных различий имеет огромное значение для Н. л. в смысле все большего увеличения общих для различных лит-р тем, мотивов, социальных типов, идейных настроений, характера художественного выражения этих мотивов и настроений в литературе одних и тех же классов, однородных социальных групп различных народов. Вот здесь-то и выступает одно из характернейших противоречий между современным состоянием производительных сил капиталистических стран и идеологическими задачами империалистической фашистской буржуазии. Состояние производительных сил и вся порождаемая ими экономическая жизнь способствует стиранию национальных различий, ломке национальных перегородок. С другой стороны, борьба между собой империалистических буржуазий диктует Н. л. необходимость создания националистических, шовинистических идейных перегородок, необходимость культивирования всякого рода идей национальной избранности, расовой исключительности, необходимость беречь «чистоту» «национального духа». По всем линиям культивируется интерес к тем явлениям прошлого Н. л., когда в них сильны были черты национальной обособленности, замкнутости. Издатели усиленно переиздают такие памятники литературы, историки литературы и критики без конца апологизируют их, поэты и писатели эпигонски варьируют и модернизируют их на империалистический фашистский лад.

Националистические идеологи собственнических классов всегда искали и находили в особенностях эпоса и творений классиков своего народа выражение и подтверждение национальной «избранности». В зависимости от тенденций данного класса эти идеологи раскрывали в этих произведениях такую сущность «национального гения», к-рая совпадает с их помещичье-черносотенным, буржуазно-либеральным или мелкобуржуазно-демократическим идеалом. За последние десятилетия империализма и фашизма идеологи буржуазии и мелкой буржуазии черпают из тех же источников аргументы для утверждения империалистической и фашистской сущности «национального гения», раскрывая единство «национального духа» песни о Нибелунгах и Гильденбранде с фашистским гимном. Этим откровенно классовым характером истолкования «национального гения», воплощенного в Н. л., «национального духа», раскрытого в Н. л., идеологи собственнических классов разоблачают лживость своей метафизической, реакционно-идеалистической постановки вопроса о сущности Н. л.

Сказанное Лениным о национальной культуре целиком относится и к Н. л. В указанных Лениным основных чертах национальных культур находят свое объяснение все особенности содержания и формы любой национальной культуры. Если говорить о капиталистической формации, то господствующей литературой как частью господствующей культуры во всех странах и у всех народов, у к-рых капитализм восторжествовал, является буржуазная литература. Буржуазное содержание есть то общее, что характеризует капиталистические, господствующие внутри своей нации литературы всех народов. Но эти Н. л. отличны друг от друга по своей форме.

Известно, что форма определяется содержанием (см. подробно об этом Литература, раздел «Форма и содержание», и в специально этому вопросу посвященной ст. Форма и содержание).

Таким же образом все особенности дальнейшего развития лит-р этих народов в течение эпохи промышленного капитализма и империализма, а у нас, в СССР, в эпоху диктатуры пролетариата и построения социализма, все особенности формы этих Н. л. целиком и полностью определяются особенностями классовой борьбы в этих странах и у этих народов. Националистические идеологи собственнических классов, базируясь на этих особенностях и всячески отрицая классовый генезис этих особенностей, кичились своим национальным духом, своими национальными традициями, имевшими в той или иной степени всемирно-историческое значение. Ленин подчас говорил о всемирно-прогрессивных чертах определенных национальных культур, но он при этом исходил из факта наличия двух наций и двух национальных культур внутри каждой современной нации и каждой современной национальной культуры. Полемизируя с Бундом, Ленин писал, что в той части еврейской нации, у которой нет «кастовой обособленности, там сказались ясно великие всемирно-прогрессивные черты в еврейской культуре: ее интернационализм, ее отзывчивость на передовые движения эпохи (процент евреев в демократических и пролетарских движениях везде выше процента евреев в населении вообще)» («Критические заметки по национальному вопросу», т. XVII, стр. 138).

Отвергая бундовскую постановку вопроса национальной культуры как постановку «врага пролетариата, сторонника старого и кастового в еврействе, пособника раввинов и буржуа» (там же, стр. 42), Ленин считает, что те евреи, к-рые участвуют «в создании интернациональной культуры рабочего движения. » «внося свою лепту (и по-русски и по-еврейски). » «те евреи. продолжают лучшие традиции еврейства» (там же, стр. 139).

Ленин отвергает оперирование особенностями национальной культуры вообще: в капиталистических условиях «национальная культура» вообще «есть культура помещиков, попов, буржуазии». Он говорит о всемирно-прогрессивных чертах, о лучших традициях Н. л. и культуры, вкладывая в них определенный исторический, классовый смысл. Всемирно-прогрессивные черты, лучшие традиции в ленинском смысле, надо так. обр. искать только по той линии русской Н. л., к-рая идет от Чернышевского, но никак не по той, к-рая идет от «Бесов» Достоевского: последние выражают другую традицию «национальной культуры» вообще. Форма этой национальной литературы определяется содержанием классового бытия реакционных русских сил.

Буржуазная национальная форма стало быть есть средство закрепления национальной замкнутости, ограниченности, культивирования национальной вражды, поскольку она определяется собственническим содержанием. Пролетарская же национальная форма является средством преодоления национальной розни, поскольку она проникнута интернационалистическим содержанием, социалистической идейностью.

Подчеркнутые особенности исторической судьбы классов различных народов сказываются во всей художественной системе Н. л., в частности и гл. обр. в характере усвоения Н. л. культурного наследства. В то время как буржуазная литература современности всячески варьирует мотивы религиозной литературы, всячески украшает свой язык библейскими метафорами и образами или различного рода сравнениями, взятыми из религиозно-церковного обихода, пролетарские литературы отталкиваются от этих источников и пользуются ими лишь в плане изобличения, отрицания. Литература угнетенных наций романтизировала национальное прошлое. Во многих случаях эта романтизация имела некоторое прогрессивное значение, поскольку она будила протест против угнетателей господствующей нации. Таков был смысл романтики в польской, украинской, белорусской, грузинской литературах в начале, а в некоторых литературах во всей первой половине XIX в. Но эта романтика впоследствии, с ростом революционного движения трудовых масс, приобретала определенно реакционный националистический характер. Эпигоны литературы собственнических классов поныне усиленно культивируют эту романтику. Она становится существенной частью их национальной формы как-раз потому, что она соответствует их националистическому содержанию и служит основной цели буржуазных Н. л. «отравить массы ядом национализма и укрепить господство буржуазии» (Сталин).

Наоборот, пролетарская литература именно в плане интернационалистических задач отталкивается от националистической романтики, всячески оберегает свое творчество от идеалистически-формальных элементов, характерных для буржуазной романтической Н. л. Пролетарская же Н. л. ищет прообразов для своей романтики в мировой революционной литературе в широком масштабе. Романтические элементы формы пролетарских Н. л. следовательно существенно отличаются от формы романтической Н. л. собственнических классов (подробнее об этом вопросе, как и вообще о проблеме Н. л. при диктатуре пролетариата и при социализме см. Пролетарская и социалистическая литература).

«. Расцвет национальных культур (и языков)», являясь интернациональным по своему социалистическому содержанию, подготовляет условия «для отмирания и слияния их в одну общую социалистическую культуру (и в один общий язык) в период победы социализма во всем мире» (там же, стр. 566-567).

Как великодержавный шовинизм, так и нацдемократизм, нацоппортунизм или антисемитизм в Н. л. представляют собой своеобразную форму борьбы классового врага, буржуазии, кулачества, против социалистической стройки, борьбы за реставрацию капитализма. Поэтому не случайна та или иная степень смыкания русских писателей, в творчестве к-рых сказались проявления великодержавного шовинизма, с белой эмиграцией или непосредственное участие ряда белорусских, украинских писателей-нацдемов в контрреволюционных организациях. С другой стороны, чрезвычайно закономерно, что процесс идеологической перестройки мелкобуржуазных украинских, еврейских, белорусских писателей или мелкобуржуазных писателей ряда тюркских народов был теснейшим образом связан с изживанием ими своих националистических настроений, с их разрывом с нацдемократизмом, с их отказом от своего нацоппортунизма.

Социалистические Н. л. на своей интернационалистической основе борются как с великодержавным шовинизмом, так и со всякого рода проявлениями местного национализма, и эта активная борьба развертывается тем успешнее, чем более эта социалистическая по содержанию литература является национальной по форме, ибо «только при условии развития национальных культур можно будет приобщить по-настоящему отсталые национальности к делу социалистического строительства» (Сталин).

НАЦИОНАЛЬНАЯ ЛИТЕРАТУРА

Источник

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *