Что такое охранный ордер в россии
К вопросу о домашнем насилии и «охранном ордере»
О насилии — мужском и женском
На что сразу обращаешь внимание при чтении таких статей и новостей? Даже при беглом просмотре глаз моментально цепляется за формулировки вроде:
«Помните историю в Орле? Женщина умоляла по телефону полицейских помочь»
«Недавно ко мне обратилась женщина. Живет на Рублевке. Ее соседку избил боксер»
«мужчины идут и избивают своих жен»
«Женщина спасает свою жизнь и в результате убивает абьюзера» (почему мне сразу вспоминается Оруэлловский «новояз»?)
«Мы знаем, что за 2016 год в семьях больше 50 000 потерпевших, где женщины – абсолютное большинство»
«ее избил молодой человек, с которым они решили расстаться»
«»тебя изнасиловали, потому что платье слишком короткое и походка вызывающая»»
«кто занимается подобными вещами. Их оказалось немного: центр “Сестры” (помогает женщинам, пострадавшим от сексуального насилия) и образовательный центр “Анна” (инициировавший первую в стране линию телефона доверия), плюс несколько убежищ. Консорциум женских неправительственных объединений, где я и нашла Мари Давтян, которой я начала помогать и учиться у нее.»
«куда, зачем и как действовать пострадавшей женщине»
«чтобы каждая пострадавшая знала куда бежать в ситуации насилия»
«В странах Европы законы о насилии против женщин принимались волнами»
«Закон защищает женщин от издевательств нефизического характера»
«Дело скорее в патриархальности нашего общества, которое женщину воспринимают как мать и жену в первую очередь. И лишь во вторую, как человека со своими интересами, желаниями, в том числе желаниями профессиональной реализации.»
«Женщине, для того чтобы не выглядеть в глазах окружающих неудачницей, нужен хоть какой-нибудь мужчина»
«Именно феминистки впервые начали говорить, что женщина, сидящая дома с детьми, заботящаяся об уюте, готовящая обед – не пустое место Мы никогда не знали борьбы за право возглавить завод или управлять бетономешалкой» // почему же: не так давно некая саратовская феминистка в судебном порядке добилась права занять «мужскую» должность в ртутной шахте — правда, воспользоваться своим правом она, кажется, совсем не спешит
«Насилие – это когда ты не хочешь заниматься с мужем сексом, а он заставляет, потому что супружеский долг»
«Я уверена, если женщина напишет на заборе, в Фейсбуке, расскажет друзьям, позвонит на телефон поддержки и скажет: “Вася это сделал”»
«Если мужчина будет знать, что законом запрещено избитой жене забрать заявление о побоях из полиции, он сто раз подумает распускать ли руки.»
«Недавно в Орехово-Зуево произошел случай. Мужчина измывался над женой»
Обратим внимание: поводом для насилия со стороны женщины в отношении мужчины нередко становятся снятое кольцо, разбитый телефон, пересоленная еда, лайк в соцсети и т. п., а иногда имеют место очевидно корыстные мотивы (вроде получения пособия). Тем не менее, СМИ упорно пытаются внедрить в общественное мнение идею «мужчина — тиран и насильник, женщина — жертва, которую нужно защитить любой ценой».
Думаю, всем понятно, против кого наше «равноправное» разрабатывает закон о домашнем насилии? Не «для защиты кого», а, в первую очередь, именно «против кого»?
С начала года комитетом Госдумы по вопросам семьи, женщин и детей (само название которого уже обо многом говорит внимательному читателю) активно продвигается идея «охранного ордера». Сторонники не стесняются открыто говорить, что направлен он не на профилактику насилия и не на защиту людей, а на защиту представителей лишь конкретного пола.
Иными словами: жена приходит к участковому/в суд/куда ей определит окончательная редакция закона и говорит, мол, муж её бьёт. Мужу предписывается покинуть место проживания женщины. И всё! Никакого опроса мужа и выяснения его позиции по делу. Никакого исследования доказательств.
То, что женщина живёт в квартире, принадлежащей мужу на праве собственности — никого не волнует. То, что в качестве альтернативного жилья у мужа лишь теплотрасса — никого не волнует. То, что доказательств реальной виновности мужа нет и на данный момент даже не ищется (суда-то ещё не было!) — никого не волнует.
Конечно, неизвестно, действительно ли ордер будет выдаваться совсем без доказательств и выяснения позиции «обвиняемого». Однако в новостях, посвящённых данной теме, не говорится о том, что исследование доказательств и установление всех обстоятельств дела будет предусмотрено. А если охранный ордер выдаётся без доказательств факта насилия, что мешает провернуть следующую схему?
Жена/сожительница пишет на мужа/сожителя заявление — дескать, пьёт, бьёт, денег не даёт;
не разбираясь в обоснованности и доказанности обвинения мужчину выгоняют из собственного жилища на скамейку в ближайшем парке «до выяснения обстоятельств»;
спустя пару недель, проведённых на улице, состоится суд. Давайте пофантазируем и представим, что российский суд действительно объективно во всём разобрался, установил, что факт насилия не доказан и позволил мужчине вернуться в свой дом.
В тот же день пишется новое заявление о побоях и всё начинается заново. Повторяться цикл может бесконечно.
Готовая, надёжная и поддерживаемая государством схема отъёма чужого жилья, фактически — хищения в особо крупном размере.
Редко обсуждение домашнего насилия обходится без упоминания о том, что оно может быть и «нефизического характера» – «сексуальным, психологическим, экономическим». И если с сексуальным всё более-менее понятно (хотя и здесь имеются вопросы), то что такое «психологическое» и, тем более, «экономическое»? Отказ ежедневно выдавать крупную сумму денег «на карманные расходы»? Все эти формулировки вполне могут войти в окончательный текст закона, позволяя вышвырнуть практически любого мужчину из собственного (и единственного) жилища когда угодно и без каких-либо оснований.
В последнее время часто приходится слышать причитания о том, что мужчины приемлют «неофициальное» сожительство, а вот регистрировать брак в органах ЗАГС категорически отказываются. Идут споры о причинах такого поведения. А разгадка проста: мужчины постепенно начинают осознавать, что такая регистрация не даёт им ничего, кроме серьёзных потерь в случае развода (а разводом, как известно, оканчивается большинство браков).
(источник: Федеральная служба государственной статистики; по некоторым источникам количество разводов доходит до 80-90%)
В остальном брак не даёт мужчине ни гарантий верности жены, ни гарантий рождения детей (и, тем более, гарантий участия в их воспитании после развода), ни возможности запретить жене сделать аборт — ничего. Само законодательство, при содействии судебной системы, демотивирует вступать в т.н. «официальный брак». Что будет при принятии новых антимужских законов? — отказ даже от «неофициального» сожительства и вымирание страны (либо замена коренного народа мигрантами).
P.S. При обсуждении проблемы домашнего насилия очень часто слышны жалобы на малое количество кризисных центров для пострадавших от насилия женщин. А много ли таких центров для мужчин? Я насчитал ровно два — в Барнауле и Петербурге. Для сравнения: беглое изучение карты Москвы в 2GIS показало, что в одной лишь Москве имеется:
Химкинский комплексный кризисный центр для женщин
Кризисный центр помощи женщинам и детям (Южное Тушино)
Кризисный центр помощи женщинам и детям (Тимирязевский район)
Кризисный центр помощи беременным женщинам и матерям с детьми (Таганский район)
Осенью 2021 года в Госдуму внесут проект закона, который должен обеспечить профилактику семейно-бытового насилия — об этом 9 марта рассказала РИА «Новости» депутат Оксана Пушкина. Документ, в частности, предусматривает выдачу охранных ордеров пострадавшим от домашней жестокости. Человек, поднявший руку на члена семьи, будет обязан покинуть помещение, а если же ему «совсем некуда идти», то жертва и другие родственники на некоторое время смогут отправиться в кризисный центр.
Уполномоченный по правам человека Татьяна Москалькова на заседании Комитета Госдумы по вопросам семьи сообщила, что проект аналогичного закона, вынесенный на общественное обсуждение еще в ноябре 2019 года, не может найти окончательного разрешения из-за негативного отношения к нему со стороны граждан. «На практике, побывав во время пандемии в центрах оказания помощи жертвам насилия, к сожалению, отметила большинство — это женщины. Есть и мужчины, и старики, есть и молодые люди, которые совершеннолетние, но стали подвергаться насилию со стороны других членов семьи», — цитирует ее «Парламентская газета».
Сами мужчины, уже имевшие проблемы с полицией из-за того, что поднимали руку на жен, уверены, что будущий закон будет несправедлив по отношению к ним.
Он рассказал, что в 2019 году ему выписали штраф в размере 5 тыс. рублей за то, что сломал нос своей жене. Максим уточнил, что в тот день они с супругой ссорились из-за денег, после чего он изрядно выпил и в итоге набросился на женщину.
«Ну а как по-другому. Она категорически не воспринимала мои слова и, к тому же, всячески унижала меня. Ну я напился и ударил. Считаю, что сделал правильно, потому что женщина не имеет права так разговаривать со своим мужем, да и просто мужчиной», — уверен пензенец.
28-летний Роман из Краснодара тоже считает себя жертвой. По его словам, супруга запрещала ему общаться с друзьями и пыталась его контролировать.
Он добавил, что после содеянного не считает себя виноватым, поскольку во многих случаях жены или сожительницы сами «нарываются». Закон о домашнем насилии, по его мнению, не создаст поля для объективного разбирательства — мужчина боится, что любая девушка может указать на мужчину и в итоге его посадят или оштрафуют. «Даже разбираться не будут», — опасается он.
41-летний Константин из Новосибирска считает, что нужно просто отменить частичную декриминализацию статьи о домашнем насилии. Это позволит правоохранительным органам объективно разбираться в произошедшем. Напомним, в июле 2017 года Госдума частично декриминализировала статью о домашнем насилии. Побои, впервые нанесенные близким родственникам, перевели в разряд административных правонарушений. За это полагались арест на срок от 10 до 15 суток, штраф от 5 до 30 тысяч рублей или обязательные работы. Повторное избиение становилось уголовным преступлением.
По словам Константина, в декабре 2017 года они с супругой громко ругались, после чего женщина якобы специально уронила шкаф и закричала. Спустя некоторое время к ним приехала полиция.
«Она сказала, что я избил ее. Показала какие-то синяки и пятна, сказала, что кружится голова. Я ее только толкнул, но, если она ударилась, то я здесь причем. Вот они предлагают отправлять их на кризисные квартиры и даже с детьми. Да не пущу я и все, отец тоже имеет право на ребенка. Вот и пусть она сама решает, что ей важнее», — рассуждает Константин.
Александр из Москвы, которому сейчас 54 года, еще до послаблений в контроле домашнего насилия отсидел два года за избиение супруги — и теперь не согласен с другими мужчинами, поднявшими руку на жену. Он считает, что подобный закон необходим — но на данный момент не доработан.
«Я попал в колонию в 2007 году. Тогда я выпил и стал бить жену, во мне просто что-то перемкнуло. Избил сильно — понес наказание. Это помогло мне осознать то, что я сотворил. В итоге жена простила и мы до сих пор вместе — уже более 15 лет», — вспоминает мужчина.
Александр считает, что в инициативу о домашнем насилии следует добавить несколько практик. В частности, при обращении одного из супругов в полицию, прежде чем начать разбирательство, дать шанс абьюзеру на исправление. В такие семьи, по его мнению, следует направлять психологов, которые попытаются помочь. И только если это не даст результата, начинать полноценное расследование с участием правоохранителей.
«Дело в том, что многие женщины боятся говорить о том, что их бьют. Это категорически неправильно. В таком случае нужно корректировать поведение обоих. Но никакое унижение со стороны женщины не дает право более сильному бить ее. Если все начнут говорить, то никаких кризисных квартир не хватит», — говорит Александр.
Работа над законопроектом о домашнем насилии шла в Госдуме с 2017 года. Парламентарии под руководством депутатов Оксаны Пушкиной и Ольги Савастьяновой дорабатывали проект, внесенный в 2016 году. В нем предлагалось дать сотрудникам полиции право выносить официальное предостережение домашнему дебоширу до возбуждения административного или уголовного дела. В 2019 году разработка перешла, по инициативе спикера Валентины Матвиенко, к Совету Федерации. В работе группы, сформированной сенатором Галиной Кареловой, участвовали Оксана Пушкина и Мари Давтян.
Год назад была опубликована первая версия документа, которая подверглась критике. В частности, вице-спикер Госдумы Петр Толстой назвал законопроект бессмысленным, на встрече с московскими студентами он заявил, что некоторые положения закона невыполнимы, а формулировки — размыты. В Совете Федерации пообещали подготовить «компромиссную» версию с учетом поступивших предложений — «содержательный и неконфронтационный документ».
В итоговый проект войдут основные механизмы профилактики семейно-бытового насилия, в том числе, защитное предписание, то есть охранный ордер, которым сможет воспользоваться жертва, «если ее совместное проживание под одной крышей с агрессором может привести к еще более негативным последствиям», сообщила зампредседателя комитета ГД по вопросам семьи, женщин и детей Оксана Пушкина на площадке Clubhouse.
По словам депутата, закон будет распространяться не только на жертв насилия, но и на их ближайшее окружение. «Им тоже выдается охранный ордер по просьбе жертвы, полицейский принимает такое решение. Потому что куда мы бежим от беды — к маме, к подруге и так далее», — пояснила она.
Депутат признала, что инициатором домашнего насилия может быть не только мужчина. «Это может быть дочь нерадивая, которая била свою мать и преследовала свою мать и выбивала из нее деньги пенсионные, скажем так», — уточнила Пушкина.
После происшествия и вызова полицейского инициатор домашнего насилия должен будет покинуть помещение. Если же «ему совсем некуда идти», то тогда жертва домашнего насилия сможет уехать в ближайший кризисный центр или «ресурсную квартиру», которые должны появиться по всей стране.
Пушкина уточнила, что охранный ордер будет работать непродолжительное время, за которое «мучитель» должен будет пройти психологические курсы, например, по борьбе с гневом. В течение этого времени человек не имеет права преследовать жертву.
Кроме того, вместе с этим законом планируется принятие законов-спутников, которые предполагают создание кризисных центров для людей, попавших в трудную жизненную ситуацию.
Также принято решение не вносить проект до выборов в Госдуму, чтобы «не будоражить людей». А внесут в ГД его уже депутаты нового созыва — «светлые, яркие, сильные, красивые, прогрессивные люди», — сказала Пушкина.
Дать жертве убежище и запретить агрессору приближаться: как в России хотят защитить жертв домашнего насилия
Как отмечает центр помощи детям и женщинам в кризисной ситуации «Анна», речь идет только о возбужденных уголовных делах, поэтому большая часть случаев домашнего насилия в статистику не попадает: когда женщинам отказали в возбуждении уголовного дела или направили их с претензиями к мировым судьям. Кроме того, многие жертвы просто не обращаются в полицию.
Очень много случаев семейного насилия остаются за закрытыми дверями, рассказала ТД Оксана Пушкина. «В силу латентности явления, достоверной информации о его масштабах не существует, а в силу отсутствия закона, определяющего этот вид преступлений, отсутствует возможность создания единой системы сбора информации. Соответственно неполной является и официальная статистика»
Полиция не понимает, как защищать жертву
Подобных историй много. «Профилактическая беседа, единственный инструмент, который есть сейчас у полицейских, ничего не дает, — рассказывает соавтор законопроекта, сооснователь сети взаимопомощи для женщин «Проект W» Алена Попова. — Нам часто звонят участковые, которые просто разводят руками и просят приехать, потому что они не знают, что делать и никаких инструментов у них нет».
Охранный ордер поможет обезопасить жертв насилия
Для того, чтобы защитить жертву, создатели законопроекта предлагают ввести охранный ордер — документ, который запрещает насильнику приближаться к жертве, контактировать с ее близкими и давить на нее через ее родственников и друзей, а также преследовать ее звонками, в соцсетях или мессенджерах.
Охранный ордер сроком до 30 дней может выписать полиция, если видит, что насильника надо изолировать от жертвы. Также выписать этот ордер может суд — или же продлить на более длительный срок ордер, выписанный полицией.
«Это крайне важно, потому что сейчас жертва убегает из дома, а насильник, который ее избил до полусмерти, ходит по жилью и радуется жизни, как будто ничего не произошло. Максимум, что ему грозит, это штраф, который еще и выплачивать будут из семейного бюджета», — подчеркивает Алена Попова.
Необходимо открыть больше убежищ для жертв насилия
Законопроект также предлагает ввести в стране сеть убежищ, куда может обратиться женщина в кризисной ситуации. Такие учреждения должны быть во всех регионах, причем информация о них должна быть максимально доступна: от досок объявлений на подъездах до сайтов муниципальных органов.
Подобные убежища уже действуют в ряде городов (их адреса можно посмотреть на карте проекта «Насилия.нет»), но их недостаточно. Одна из проблем, которую хотят решить законопроектом — это прописной ценз в них. С одной стороны, центр существует на деньги налогоплательщиков региона, поэтому логично, что они могут получить его услуги бесплатно. С другой стороны, согласно Конституции гражданин РФ должен быть защищен на всей территории страны. Тем более, что жертва часто выбегает из дома в чем была, оставив деньги и документы, и уже не может за ними вернуться, не подвергая свою жизнь опасности.
Убежища для жертв насилия также будут защищать и их родных и близких. Согласно опросам, приводит данные Алена Попова, первый человек, к кому обращается жертва домашнего насилия, это мама, а второй — подруга. Есть много примеров, когда их преследуют и даже избивают за ту помощь, которую они оказали жертве.
Полиция должна расследовать случаи домашнего насилия
В своем законопроекте авторы документа хотят сформулировать ее по-другому, чтобы в нее были включены близкие родственники и близкие лица, однако опасаются, что в таком варианте ее не примут — в феврале 2017 года домашние побои декриминализовали и перевели в разряд административных правонарушений.
Уголовным преступлением считаются только повторные побои — статья 116.1 УК РФ «Нанесение побоев лицом, подвергнутым административному наказанию». Уголовно-процессуальный кодекс относит эту статью к частному виду уголовного преследования.
Что это значит? Уголовное дело возбуждают только по заявлению потерпевшей, поданному в мировой суд напрямую. Представлять доказательства, исследовать их, заявлять ходатайства и так далее вынуждена сама потерпевшая.
В ситуациях домашнего насилия это практически невозможно для жертвы, подчеркивает Мари Давтян:
Помимо этого, есть такой важный нюанс: дела частного обвинения прекращаются, если жертва хотя бы один раз не явится в суд без уважительной причины или же помирится с насильником, что увеличивает опасность давления на жертву.
Авторы законопроекта хотят перевести статью 116.1 УК РФ из категории частных в категорию частно-публичных. Это уже обычное уголовное дело, которое возбуждают по заявлению потерпевшей (заявление жертвы так же остается обязательным, только здесь она обращается в полицию, а не в мировой суд).
Как разъясняет Мари Давтян, стороны могут примириться и здесь, если лицо впервые совершает преступление. В частном обвинении примирение — это реабилитирующее основание: потерпевший говорит, что готов к примирению, и дело закрывается. В делах частно-публичного характера примирение возможно только с согласия суда и дознавателя, и только если заглажен причиненный вред. Примирение при этом не является реабилитирующим основанием для прекращения дела.
Система профилактики поможет предотвратить насилие
Система должна включать в себя учет агрессоров — для понимания масштаба проблемы и профилактики следующих преступлений. Сейчас в законодательстве прописано, что первый случай побоев — это административное преступление, а второй — уголовное, которое может наказываться арестом. Это порождает несколько проблем: без системы учета сложно доказать, что два эпизода побоев связаны между собой, кроме этого, повторными побои считаются только в течение года. То есть, как объясняет Алена Попова, если с момента решения суда прошел год и хотя бы один час, и насильник снова начал бить жертву — это новое административное дело.
«Многократный пропуск этих курсов тоже приравнен к преступлению, — подчеркивает Попова. — Насильник должен понимать, что он добровольно-принудительно решает свою проблему с агрессией».
Помощь нужна не только жертве домашнего насилия и самому насильнику, но и детям, которые стали его свидетелями.
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Новости
На Ваш почтовый ящик отправлено сообщение, содержащее ссылку для подтверждения правильности адреса. Пожалуйста, перейдите по ссылке для завершения подписки.
Если письмо не пришло в течение 15 минут, проверьте папку «Спам». Если письмо вдруг попало в эту папку, откройте письмо, нажмите кнопку «Не спам» и перейдите по ссылке подтверждения. Если же письма нет и в папке «Спам», попробуйте подписаться ещё раз. Возможно, вы ошиблись при вводе адреса.
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Нашли опечатку? Выделите слово и нажмите Ctrl+Enter
Благотворительный фонд помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь»
Адрес: 119270, г. Москва, Лужнецкая набережная, д. 2/4, стр. 16, помещение 405
ИНН: 9710001171
КПП: 770401001
ОГРН: 1157700014053
р/с 40703810701270000111
в ТОЧКА ПАО БАНКА «ФК ОТКРЫТИЕ»
к/с 30101810845250000999
БИК 044525999
Благотворительного фонда помощи социально-незащищенным гражданам «Нужна помощь» в отношении обработки персональных данных и сведения о реализуемых требованиях к защите персональных данных
Как лишить мужа крыши над головой, или Охранный ордер и семейное насилие
Охранный ордер — один из центральных элементов проекта закона под названием «О профилактике семейно-бытового насилия», который лоббистская группа с невероятным упорством пытается протащить, несмотря на сильное сопротивление общества. Про его разрушительную роль для семьи уже сказано немало, однако один важный аспект пока не получил у нас должного внимания: а способен ли охранный ордер (то есть юридический документ, запрещающий физическому лицу или лицам приближаться к охраняемому лицу под угрозой дальнейших санкций) защитить того, кому он выдается?
Вопрос этот вовсе не тривиален. На Западе, в частности в США, где такая юридическая практика в ходу уже не один десяток лет, споры по этому поводу не прекращаются.
В США охранные ордера появились в 70-х и широко распространились к началу 90-х. Попытки ввести законы о профилактике семейного насилия, подобные тому, что сейчас предлагают ввести у нас, на федеральном уровне в США были сделаны в начале 90-х и встретили серьезное противодействие — фактически их удалось ввести только на рубеже тысячелетий. Однако на уровне штатов такие законы введены давно и действуют, с небольшими различиями, практически повсеместно.
К середине двухтысячных уже был накоплен значительный опыт в этой области, и он тщательно проанализирован научным сообществом. Что же удалось установить ученым?
То есть речь может идти о том, что защитный ордер не просто не защищает, а в некоторых случаях провоцирует убийство. Впрочем, исходя из одного этого исследования, определенно так сказать нельзя. Однако есть и другие исследования.
В 2009 году американский Национальный институт правосудия, действующий под эгидой министерства юстиции США, выпустил большой специальный доклад, в котором, по результатам исследований в области профилактики домашнего насилия, давались практические рекомендации полицейским прокурорам и судьям. Доклад опирался на множество исследований проблемы, произведенных на самых разных уровнях — от отдельных городов США до штатов и страны в целом. В некоторых пунктах этого доклада выражается прямое сомнение в действенности методов профилактики семейного насилия, в частности, использования охранных ордеров.
Исследователи в Северном Сиэтле установили, что выдача охранных ордеров, действующих две недели (так называемые временные охранные ордера), повышала для женщин вероятность подвергнуться насилию: на них нападали чаще, чем на тех, кто ордеров не имел вовсе. При этом повышалась и вероятность получить более тяжелые травмы в результате насилия.
Наконец, еще в нескольких исследованиях ученые обнаружили, что риск подвергнуться насилию не менялся от наличия или отсутствия охранного ордера. Причем, что важно, это были ретроспективные исследования, обобщение результатов первичных исследований по данной тематике. Авторы одного из этих исследований заключают, что сами по себе защитные ордера если и могут работать, то только как инструмент, в сочетании с другими методами предотвращения насилия.
При этом исследование в отношении других способов вмешательства показывает, согласно выводам авторов, что даже арест не всегда является действенным инструментом. В одном из исследований, результаты которого упоминаются в документе, было установлено, что вне зависимости от того, арестовывали вызванные полицейские дебошира или нет, вероятность повторного насилия в этой семье снижалась. То есть самого факта вмешательства правоохранительных органов зачастую было достаточно, чтобы дебошир изменил свое поведение.
Еще более интересны выводы исследователей, которые обнаружили, что жертвы насилия выражали удовлетворение самим наличием на руках ордера, даже если они подвергались повторному насилию. Ордер давал им уверенность в том, что «закон на их стороне». Эта умопомрачительная формулировка показывает пропасть между законом и правосудием, имеющуюся в США.
К тому же после знакомства с некоторыми другими исследованиями складывается впечатление, что кроме чувства удовлетворения охранный ордер ничего обеспечить не может. Так, в работе 2010 года, проведенной коллективом авторов и имеющей характерное название «Защищают ли охранные ордера?» (Do Protection Orders Protect?), ставится под сомнение способность этих документов обеспечить главное, для чего они предназначены. В этом ретроспективном исследовании, в частности, изучались работы, посвященные этому аспекту действия ордеров.
Прежде всего, поражает разброс итоговых цифр исследований. Количество случаев насилия в отношении обладателей защитных ордеров колеблется в пределах от 7,14% случаев до 79,6%! Вероятная причина — в размытости и неопределенности формулировки насилия, которая, в свою очередь, имеет причиной сильную идеологизированность этой темы. В одном из исследований отмечалось, что количество случаев насилия в отношении находящихся под защитой охранного ордера мужчин составляло 81% (для женщин — 68,7%).
После этого совсем неудивительно видеть в исследовании 2006 года сетования на то, что американские СМИ зачастую рисуют охранные ордеры в негативном ключе, указывая на недостатки этой системы. Ничего не изменилось и спустя 13 лет, в 2019 году. Материалы как центральных, таких как New-York Times, так и региональных изданий, периодически поднимают вопрос неэффективности охранных ордеров. То, что выпадает из научных исследований, сфокусированных на получении обезличенной статистики, дополняется журналистскими исследованиями, показывающими негативные стороны этого правового механизма.
Но главное, что следует даже из этого короткого экскурса (а материалов по теме охранных ордеров очень много): мы видим, что распропагандированный инструмент «профилактики» не только не является панацеей, но может усугубить конфликт и привести к более тяжелым последствиям.
За последние годы уровень насилия в США, потихоньку, начиная с 2008 года, снижавшийся, с 2015-го снова начал расти и в 2016-м вышел на уровень 2008 года. В 2017 году было совершено 17 284 убийства, или 5,3 на 100 000 населения.
В России в то же время (данные за 2018 год) всего было совершено 8574 убийства и покушений на убийство, что составляет 5,93 на 100 000 населения. При этом уровень насилия вообще и убийств в частности в России падает с начала 2000-х. Эта тенденция продолжилась и в 2019 году. За период январь — октябрь было совершено 6792 убийства и покушения на убийство, что на 6,8% меньше, чем за аналогичный период прошлого года.
Это незамедлительно дало эффект. Количество зарегистрированных случаев наказания за побои увеличилось почти в три раза, при этом, по оценке экспертов, гораздо большее количество таких случаев стало доходить до суда.
В результате, по статистике МВД в 2017 году, количество тяжких и особо тяжких преступлений сократилось на 4,5% (в 2016-м на 11,9%), при этом в бытовой сфере эти преступления сократились на 18%! В том числе на 17,5% — убийства, на 18,2% — причинение тяжкого вреда здоровью.
Это очень важный опыт. Россия сделала нечто совершенно противоположное тому, что делается на Западе, и что некоторые пытались сделать у нас. Вместо ужесточения наказания за одну из наиболее легких форм насильственных преступлений — побоев без вреда здоровью — наказание было смягчено, но одновременно была усилена его неотвратимость! Привлечь к ответственности по административной статье гораздо легче, к тому же теперь полиция может немедленно арестовать дебошира. Вот и уменьшилось количество тяжких преступлений против личности — и в семье даже больше, чем в целом в обществе. Россия нашла эффективный выход из тупика, в который зашел Запад. Поэтому, когда депутат Оксана Пушкина плачется, что ей будет нечего сказать в Страсбурге, она просто не видит очевидного. Нам есть чему поучить Европу, и если это не делается, то не потому, что наш опыт неуспешен, а совсем по другим причинам — идеологического и политического свойства.
9 января 2020
Владимир Васильев