Что такое опосредованная память

Значение памяти в жизни человека

О значении памяти в жизни человека мы редко задумываемся, а ведь без нее было бы невозможно наше развитие. Память нужна нам не только для того, чтобы выучить нужную информацию. Она работает всегда, она записывает всю информацию, которую мы поглощаем и позволяет нам ее воспроизвести.

Значение памяти

Память имеет огромное значение в жизни человека, это основа нашего сознания. Она отражает весь прожитый прошлый опыт, что позволяет применять знания, полученные ранее. Если бы у человека не было памяти, то он бы был всегда в стадии развития младенца и имел лишь врожденные раздражители. Без памяти мы не способны получать новые навыки.

Память обладает несколькими функциями:

Память позволяет человеку запоминать события своей жизни, получать новые навыки, запоминать чувства и эмоции, полученные ранее. Но, мы не способны запоминать абсолютно все и воспроизводить в точности. Мозг фильтрует информацию, и мы отлично запоминаем то, что часто используем. Если же долгое время не возвращаться к воспоминанию, то со временем оно стирается с памяти и воспроизвести его будет все сложнее.

Доказано, что человек проще запоминает информацию, которая связана непосредственно с ним, с его жизнью, которая вызвала определенные эмоции. Мало кто знает, что такое «память сердца». Это определение, которое означает впечатление, которое прочно засело в памяти, потому как оставило большой след в душе. То есть любое сильное эмоциональное потрясение человек отлично запоминает, если оно не стало серьезной психологической травмой.

Виды памяти

Рассмотрим основные виды памяти, которые характеризуются способом запоминания:

Опосредованная

Опосредованная память – это произвольное запоминание информации, когда цели запомнить информацию не стоит, но она сохраняется. Часто это относится к важной информации, особенно к личным событиям жизни.

Непосредственная

Непосредственная память – это запоминание информации с помощью заучивания. Этот метод часто используют школьники и студенты, чтобы выучить учебный материал. Этот вид памяти характеризуется приложением усилий и краткосрочностью сохранения информации. Зачастую, как только теряется смысл этой информации она стирается постепенно из памяти.

Виды памяти человека в психологии разделяют на два вида в зависимости от того, как долго хранится полученная информация:

Кратковременная

Кратковременная память позволяет запомнить информацию объемом до 9 единиц, например, слов или цифр, на короткий промежуток времени. Как правило, такая информация сохраняется в памяти не дольше 30 секунд. При этом, запоминается лишь важная информация. Также большую роль играют отвлекающие факторы, они легко стирают информацию.

Важно: Пример кратковременной памяти: вы запоминаете номер телефона, чтобы его набрать сразу же. Вы помните цифры несколько секунд, но уже через пару минут вы не сможете их вспомнить.

Долговременная

Долговременная память позволяет помнить неограниченное количество информации долгое время, иногда даже всю жизнь. Долговременная память сохраняет информацию, которая пригодится в будущем, а не только на данный момент. Она позволяет в любой момент вспоминать необходимую информацию. Четкость воспроизведения зависит от частоты использования этой информации. То есть, чем чаще человек пользуется этой информацией, чем прочнее она закрепляется в памяти. Память – это основа нашего сознания, которая позволяет нам развиваться. Благодаря ей мы способны получать новую информацию и использовать ее в будущем. За память отвечает несколько участков мозга, поэтому это сложный процесс, который не позволяет помнить все и всегда, но позволяет запоминать важную информацию.

Источник

Опосредованное запоминание

ИССЛЕДОВАНИЕ ПАМЯТИ

Заучивание десяти слов

1. Эта методика одна из наиболее часто применяющихся. Предложена А. Р. Лурия. Используется для оценки состояния памяти больных, утомляемо­сти, активности внимания.

2. Никакого специального оборудования не требует. Однако в большей мере, чем при остальных методиках, необходима тишина: при наличии каких-либо разговоров в комнате опыт проводить нецелесообразно. Перед началом опыта экспериментатор должен записать в одну строчку ряд коротких (односложных и двухсложных) слов. Слова нужно подобрать простые, разнообразные и не имеющие между собой никакой связи. Обычно каждый экспериментатор привыкает к какому-либо одному ряду слов, но желательно пользоваться не одним, а несколькими наборами, чтобы больные не могли их друг от друга услышать.

3. Инструкция состоит из нескольких этапов. В данном опыте необходима очень большая точность и неизменность произнесения инструкции и соблюдения условий опыта.

Первое объяснение. «Сейчас я прочту 10 слов. Слушать надо вни­мательно. Когда окончу читать, сразу же повторите столько, сколько запомните. Повторять можно в любом порядке, порядок роли не играет. Понятно?»

Экспериментатор читает слова медленно, четко. Когда испытуемый повто­ряет слова, экспериментатор в своем протоколе ставит крестики под этими словами (см. форму протокола). Затем он продолжает инструкцию (второй этап).

Экспериментатор снова ставит крестики под словами, которые повторил исследуемый. Затем опыт снова повторяется, 3, 4 и 5 раз, но уже без каких-либо инструкций. Экспериментатор просто говорит: «Еще раз».

В случае если исследуемый называет какие-либо лишние слова, экспери­ментатор обязательно записывает их рядом с крестиками, а если слова эти повторяют, — ставит и под ними крестики.

В случае если исследуемый пытается вставлять в процессе опыта какие-либо реплики, экспериментатор останавливает его; никаких разговоров во время это­го опыта допускать нельзя.

После пятикратного повторения слов экспериментатор переходит к другим экспериментам, а в конце исследования, спустя 50-60 минут, снова спрашивает у исследуемого эти слова (без напоминания).

В результате протокол опыта принимает следующий вид.

По этому протоколу может быть составлена «кривая запоминания». Для это­го по горизонтальной оси откладываются номера повторения, а по вертикаль­ной — число правильно воспроизведенных слов.

4. По форме кривой можно делать некоторые выводы относительно особен­ностей запоминания больных. На большом количестве здоровых исследуемых установлено, что у здоровых людей, как взрослых, так и детей школьною возра­ста, кривая запоминания носит примерно такой характер: 5, 7, 9, или 6, 8, 9 или 5, 7, 10 и т.д., т.е. к третьему повторению исследуемый воспроизводит 9 или 10 слов и при последующих повторениях удерживается на числах 9 или 10. В приведен­ном протоколе кривая (4, 4, 5, 3, 5) свидетельствует о плохой памяти и инактивности больного. Кроме того, в этом протоколе отмечено, что исследуемый воспро­извел одно лишнее слово «огонь» и в дальнейшем при повторении «застрял» на этой ошибке. Такие повторяющиеся «лишние» слова, по наблюдениям некото­рых психологов, встречаются при исследовании больных, страдающих текущи­ми органическими заболеваниями мозга, а также иногда у больных шизофрени­ей в период интенсивной медикаментозной терапии. Особенно много таких «лиш­них» слов продуцируют дети в состоянии расторможенности и взрослые по окон­чании или перед началом синдромов расстройств сознания.

«Кривая запоминания» может указывать и на ослабление активного внима­ния и на выраженную утомляемость больных. Так, например, иногда больной ко второму разу воспроизводит 8 или 9 слов, а затем после каждой пробы воспро­изведения—все меньше и меньше. В жизни такой больной страдает обычно за­бывчивостью и рассеянностью, но в основе его забывчивости лежит преходящая астения, истощаемость внимания. Истощаемость внимания больных не обязатель­но проявляется в кривой с резким спуском вниз (рис. 19), иногда кривая принимает зигзагообразный характер, свидетельствующий о неустойчивости внимания, о его колебаниях.

В отдельных, сравнительно редких случаях больные воспроизводят одно и то же количество одних и тех же слов. Кривая имеет форму плато. Такое отсутствие нарастания удержания слов после их повторения свидетельству­ет об эмоциональной вялости больных; нет отношения к исследованию, нет за­интересованности в том, чтобы запомнить побольше. Кривая типа низко располо­женного плато наблюдается при паралитических синдромах.

Число слов, удержанных и воспроизведенных исследуемым час спустя после повторения, в большей мере свидетельствуют о памяти в узком смысле слова, т. е. о фиксации следов воспринятою.

Опосредованное запоминание

(по Леонтьеву)

1. Методика предложена A. Р. Лурия и Л. С. Выготским, разработана и апро­бирована А. Н. Леонтьевым.

Применяется для исследования памяти, но оказалась также очень продуктив­ной для анализа особенностей ассоциации больных, т. е. для характеристики мышления. Похожа на пиктограмму, отличается большей доступностью для малограмотных больных.

2. Для проведения эксперимента необходимо иметь наборы изображений предметов (картинки) и наборы слов. В психиатрической клинике используются обычно третья и четвертая серии из числа апробированных А. Н. Леонтьевым. Рисунки могут быть изготовлены по образцам лаборатории эксперименталь­ной патопсихологии Института психиатрии Министерства здравоохранения РСФСР, но могут быть без особого ущерба для дела изготовлены и кустарно, лишь бы рисунки были четкими, хорошо видными на карточках размером при­близительно 5×5 см каждая. Менять слова, предлагающиеся для запоминания, не следует, поскольку методика очень тщательно апробирована.

Набор карточек третьей серии: диван, гриб, корова, умывальник, стол, ветка земляники, ручка для перьев, самолет, географическая карта, щетка, лопата, грабли, автомобиль, дерево, лейка, дом, цветок, тетради, телеграфный столб, ключ, хлеб, трамвай, окно, стакан, постель, экипаж, настольная электри­ческая лампа, картина в раме, поле, кошка.

Слова для запоминания в третьей серии: свет, обед, лес, ученье, молоток, одежда, поле, игра, птица, лошадь, урок, ночь, мышь, молоко, стул.

Четвертая серия несколько труднее, но и интереснее для выявления осо­бенностей мышления.

Слова для запоминания четвертой серии: дождь, собрание, пожар, день, драка, отряд, театр, ошибка, сила, встреча, ответ, юре, праздник, сосед, труд.

3. Инструкция и порядок проведения опыта. Перед больным раскладывают рядами все 30 карточек серии в любом порядке, но так, чтобы все они были видны ему. Затем говорят: «Вам нужно будет запомнить ряд слов. Для того что­бы легче было запоминать слова, нужно каждый раз, когда я назову слово, выб­рать какую-либо одну из карточек, такую, чтоб она помогла вспомнить заданное слово.

Вот, например, первое слово, которое нужно запомнить — дождь. Здесь дождь нигде не нарисован, но можно выбрать карточку, которая поможет запомнить это слово». Когда больной выбрал карточку, ее откладывают в сторону и спра­шивают: «Как эта карточка напомнит про дождь?». Если больной приступает к работе неохотно, то такие вопросы можно задавать, начиная с третьего или четвертою слова. Все отобранные карточки откладывают в сторону. Спустя 40 минут или час, т.е. перед концом исследования, после тою как проделаны какие-либо другие эксперименты, больному показывают по одной эти карточки в перемешанном порядке, просят припомнить, для какого слова эта карточка была отобрана, и обязательно спрашивают, как удалось припомнить или чем эта карточка напомнила заданное слово.

ФОРМА ПРОТОКОЛА ОПЫТА

4. Истолкование результатов опыта. Исследование А. Н. Леонтьева направле­но на сопоставление непосредственного и опосредованного запоминания у де­тей разного возраста и взрослых. Индивидуальные особенности исследуемых с помощью этой методики им не изучались. В приведенных им отдельных прото­колах исследования видны варианты индивидуальных различий в способах вы­полнения заданий, однако конкретные признаки патологии памяти и мышления не были предметом исследования. Между тем методика очень продуктивна. Как правило, выполнение этого задания очень легко. Совершенно неважно, какую именно карточку выберет исследуемый; связь между словом и карточкой мо­жет носить и сугубо личный характер.

Так, например, для запоминания слова «молоко» исследуемый может выб­рать рисунок коровы, так как корова дает молоко. Он может выбрать и хлеб, так как хлеб едят с молоком, и стакан, так как в него можно налить молоко. Наконец, больной может выбрать, быть может, и непонятный для экспериментатора об­раз дерева, но объяснить, что дерево напоминает ему о сельской жизни, а буду­чи в селе, он всегда пил молоко.

Здесь нет правильного или неправильного выбора, важно лишь то, что исследуемый установил содержательную смысловую связь между заданным для за­поминания словом и изображенным на карточке.

Слабоумные больные, даже если они поняли инструкцию, испытывают зат­руднения в установлении более сложных, опосредованных связей. Так, напри­мер, сравнительно легко выбрав для запоминания слова «лес» — ветку земляни­ки, они никак не могут выбрать картинку для слова «ночь» или «игра». Кроме того, слабоумие (врожденное или приобретенное) проявляет себя также в том, что больному недоступен процесс опосредования; когда ему в конце опыта по­казывают карточку и спрашивают о том, что он должен был по ней запомнить, больной просто называет карточку. Припоминание по ассоциации оказывается для него процессом недоступным. Нередко те же больные, которые не запомни­ли ни одного заданного им слова и ограничились называнием отобранных кар­точек, относительно лучше повторяют слова при заучивании их на слух (см. методику заучивания 10 слов). При Корсаковском синдроме связи могут быть установлены адекватно, но полностью забыты к Моменту воспроизведения.

В противоположность такому забыванию для некоторых больных характерна резко выраженная непродуктивность ассоциаций. Так, больная шизофренией в дефектном состоянии, бухгалтер по профессии, не могла ни к одному слову найти подходящей карточки. К слову ««собрание» она с большим трудом выби­рает собаку и объясняет это тем, что на букву «С» — оба слова. Чтобы запомнить слово «пожар», она ищет слово на букву «ж», а затем мучительно колеблется — взять стул или карандаш. Для слова «драка» берет носки, оправдывая свой вы­бор перед экспериментатором тем, что можно ведь любую карточку взять, лишь бы она помогла запомнить. Для запоминания слова «день» выбирает детские штанишки. Несколько связей устанавливает относительно адекватно, но, чтобы запомнить слово «горе», после длительных сомнений, заявляя, что не знает, что бы ей выбрать, — берет тарелку. Такие «пустые», бессодержательные связи сви­детельствуют о выхолощенности, непродуктивности мышления больной.

Наряду с выхолощенностью наблюдаются иногда ассоциации по случайным элементам формы рисунка. Так, например, для слова «дождь» больной выбира­ет расческу, так как у нее такие же ровные полоски, какие образуются при паде­нии дождя. Для запоминания слова «ночь» он выбирает цветок, потому что он изображен художником на черном фоне.

Пиктограмма

1. Этот метод, предложенный А. Р. Лурия, представляет собой вариант опосредованного запоминания, однако применяется он не столько для исследо­вания памяти, сколько для анализа характера ассоциаций больных. Может быть использован для исследования больных с образованием не менее 7 классов.

2. Для проведения опыта достаточно иметь карандаш и бумагу. Нужно зара­нее подготовить 12—16 слов и выражений для запоминаний. Примерный набор слов, которым можно пользоваться:

1. Веселый праздник

18. Голодный ребенок

Однако стандартные наборы слов применять необязательно, их необ­ходимо немного варьировать, т. е., сохраняя основной состав слов, заме­нять два или три из них.

3. Больному говорят, что будет проверяться его зрительная память, спрашивают о том, замечал ли он, как ему легче запоминать — «на слух или с помощью зрения». Затем ему дают лист бумаги и карандаш и гово­рят: «На этой бумаге нельзя писать ни слов, ни букв. Я буду называть сло­ва и целые выражения, которые вы должны будете запомнить. Для того чтобы легче было запомнить, вы должны к каждому слову нарисовать что-либо такое, что бы могло помочь вам вспомнить заданное слово. Качество ри­сунка роли не играет, можно нарисовать что угодно и как угодно, лишь бы вам это смогло напомнить заданное слово — как узелок на память завязывают. Вот, например, я вам задаю первое выражение «Веселый праздник». Что можно на­рисовать, чтобы потом вспомнить «Веселый праздник»? Желательно без край­ней необходимости ничего больше больному не подсказывать. Если он упорно жалуется на неумение рисовать, можно посоветовать: «Рисуйте, что полегче». Если больной заявляет, что он не в силах нарисовать праздник, можно повторить ему, что он не должен рисовать «веселый праздник», а лишь то, что может ему напомнить про веселый праздник. Если больной легко подбирает рисунки и сам рассказывает вслух экспериментатору, что он выбирает и как он собирается припоминать, экспериментатор молча ведет протокол. Протокол ведется по сле­дующей схеме.

Если же больной сам не объясняет, следует у него каждый раз спрашивать:

«А как вам это поможет припомнить заданное слово?».

Не следует возражать или высказывать неодобрение, какие бы необычные связи больной не устанавливал, но если рисунки его слишком многопредметные, можно попросить его рисовать немного быстрее.

В процессе выполнения задания экспериментатор варьирует порядок зада­ваемых больному слов: смотря по тому, легко ли больной устанавливает связи, экспериментатор предлагает то более легкие, конкретные выражения («вкусный ужин», «тяжелая работа»), то более абстрактные, трудные («развитие», «сомне­ние», «справедливость»).

После выполнения задания (от 12 до 1 б слов) листок с рисунками откладыва­ют в сторону и лишь в конце исследования (спустя час) предлагают больному припомнить по рисункам заданные слова. Припоминание нужно предлагать не по порядку, лучше одно — с начала, другое — с конца. Можно предложить больному записывать под рисунком слово или выражение, которое было ему задано. Обязательно следует спросить, как удалось больному вспомнить слово, чем помог ему рисунок.

4. При истолковании результатов опыта, прежде всего, следует обратить внимание на то, доступна ли больному обобщенная символизация слова, т. е. может ли он самостоятельно найти обобщенный опосредованный образ. В нор­ме даже школьник с образованием 5 классов может найти такой образ; так, на­пример, для слов «тяжелая работа» он рисует лопату или молоток, человека с грузом, для слова «сомнение» — развилку дорог (куда пойти?) или вопроситель­ный знак или дверь (войти ли в нее?). Для интеллектуально неполноценного больного такая задача трудна. Для слов «тяжелая работа» он хотел бы нарисо­вать целую сценку работы в шахте, но боится, что не сумеет это выполнить. Для слова «сомнение» он вообще ничего придумать не может. При легкой умствен­ной недостаточности больной оказывается в состоянии нарисовать что-либо для конкретных понятий: для слова «болезнь» — кровать; для слов «вкусный ужин»— стол, тарелки. Но такие слова, как «справедливость», «сомнение», «развитие», остаются недоступными для опосредования. Такого рода проявления конкрет­ности мышления, трудности обобщения наблюдаются при олигофрении, эпи­лепсии. В иных случаях больной справляется с задачей обобщения, но никак не может ограничить себя выделением одного какого-либо образа и рисует их мно­жество.

Так, например, решая нарисовать к слову «развитие» растущее растение, он рисует не один какой-либо росток, а целую серию постепенно увеличивающих­ся цветов в количестве 7,8. К слову «болезнь» он рисует кровать и больного на подушке, и пузырек с лекарством, и еще термометр. Такие множественные ас­социации в пиктограммах свидетельствуют об обстоятельности мышления, о склонности к детализации и наблюдаются обычно у эпилептиков, а также у неко­торых больных, перенесших энцефалит. Попутно отмечается, что эти же катего­рии больных рисуют излишне тщательно и медленно, возвращаясь к прежнему рисунку и подправляя его даже тогда, когда экспериментатор уже задал им сле­дующее слово. Такие «возвращения» и стремление к ненужной тщательности рисунков также свидетельствуют об инертности психических процессов.

Вторым критерием, на котором основывается оценка выполнения данного задания, является критерий адекватности ассоциаций.

Психически здоровые люди устанавливают обычно разнообразные, но содержательные связи. Так, например, к выражению «веселый праздник» они могут нарисовать флаг или цветы, или даже бокал вина; к слову «разлу­ка» — конверт или паровоз, или руку, размахивающую платочком; к слову «разви­тие» —диаграмму роста или растение, или младенца, или яйцо, или физкультур­ника. Все эти и многие другие связи одинаково хороши, так как они действительно могут служить средством припоминания заданного слова, они опосредуют его.

Но вот больной шизофренией для слова «сомнение» рисует речку и объяс­няет это так: «Есть романс Глинки «Сомнение», а Глинка—это есть Неглинка— речка». Такая связь носит громоздкий, заумный характер. В другом случае для запоминания слов «вкусный ужин» больной рисует туалетную комнату и в рас­суждениях во время выполнения заданий приходит к этому так: «Вкусный ужин это значит хорошо пахнет. запах. нарисую уборную». В этой ассоциации вид­на и парадоксальность. Другой пожилой больной для запоминания слов «теп­лый ветер» рисует губы и объясняет, что это «поцелуй матери». Несмотря на яркую эмоциональность, и эта ассоциация не адекватна заданию; ведь нарисо­ванные губы не служат цели запоминания заданных слов.

В некоторых случаях выхолощенность, бессодержательность ассоциации больных достигают такой степени, что к разным словам больные рисуют лишь черточки, галочки. Такая яркость образов наблюдается часто у лиц истерическо­го склада, хотя не исключена и у психически полноценных людей. Некоторые больные каждое заданное им для пиктограммы слово воспринимают сквозь призму своих личных вкусов и стремлений. Так, например, больной говорит: «Теплый ветер» я вообще запомнить не могу, так как у нас на севере теплого ветра не бывает; «вкусный ужин» — для меня на ужин годится только простоква­ша; «веселый праздник» — у меня праздников не бывает; «справедливость» — со мной поступают несправедливо» и т. д. Такая эгоцентричность восприятий наблюдается у эпилептиков и некоторых психопатов. В то же время и нормаль­ным людям свойственна небольшая доля личной реакции, особенно на эмоцио­нально-значимые слова.

Поэтому, если больные ко всем таким эмоционально значимым словам под­бирают совершенно нейтральные отвлеченно-общечеловеческие образы (на-

пример, «счастье» — солнце, «печаль» — плохая погода и т. д.), это можно оценить как проявление некоторой эмоциональной отгороженности, интравертированности или даже холодности.

Последний критерий, по которому производится оценка результатов исследования методов пиктограммы, — это критерий запоминания. Сама мето­дика была создана для исследования памяти. Особый интерес представляет со­поставление результатов исследования памяти методом заучивания 10 слов и методом пиктограммы. Если больной плохо заучивает 10 слов, но гораздо лучше вспоминает слова в пиктограмме, это свидетельствует об органической слабос­ти памяти. Усвоение нового затруднено, но возможность содержательно опос­редовать, логически связать материал помогает больному, поэтому с пиктог­раммой он справляется лучше.

Если же больной легко усваивает 10 слов, но не может припомнить слова в пиктограмме, это свидетельствует о том, что опосредованные связи только мешают ему припоминать. Такое соотношение наблюдается у больных ши­зофренией с расстройством мышления и сохранностью формальных способ­ностей усвоения нового. Некоторые выводы о памяти больного можно делать и по тому, насколько точно он воспроизводит заданные слова, — иногда больные воспро­изводят лишь приблизительное содержание заданных слов.

Пиктограмму следует оценивать в целом, т. е. по общему характеру выбира­емых больным образов, а не по отдельным ассоциациям. Так, например, абст­рактные знаки и символы встречаются часто в пиктограммах совершенно здо­ровых людей. Приведем пример пиктограммы, составленной психически здоро­вой, очень способной студенткой (рис. 20).

В этой пиктограмме абстрактные символы чередуются с эмоционально-насыщенными, живыми, образными.

В этой пиктограмме могли бы насторожить очень абстрактные ассоциации к словам «разлука» и «справедливость». Однако общая ее живость и разнообра­зие, легкость и простота оформления, наконец, полное воспроизведение всех заданных слов убеждают в том, что и эти две ассоциации были не выхолощенны­ми, а подлинно абстрактными символами.

Совершенно иначе выглядят пиктограммы, составленные больными шизоф­ренией с выхолощенностью и бессодержательностью ассоциации (рис. 21).

Этой больной были предложены те же слова, но их нет надобности здесь расшифровывать. Ни в момент составления пиктограммы, ни при воспроиз­ведении (которое оказалось совершенно невозможным, несмотря на то что при заучивании 10 слов больная обнаружила хорошие возможности удержа­ния) больная не могла объяснить, почему «веселый праздник» она сможет вспомнить по крестику, а «развитие» — по галочке, «болезнь» — по двум точкам, а «дружбу» по одной. Некоторые больные (в большинстве случаев это свойственно больным шизофренией, но в нескольких случаях за десятки лет такие пиктограммы составляли и перенесшие энцефалит и страдавшие эпилептическими припадками) пытаются ассоциировать понятие с различ­ными очертаниями линии. Так, например, больной символизирует «веселый праздник» округлыми очертаниями извилистой линии (вверху) и разлуку — угловатой зигзагообразной линией (внизу). Он никак не объясняет, почему обозначает «счастье» прямой линией, упирающейся в бесформенный комок над «разлукой», а «сомнение» — прямой линией, упирающейся в зигзаг (рядом).

Геометрическая символизация понятий во­обще очень часто встречается в пиктограммах больных шизофренией. Так, например, больной шизофренией, составивший пиктограмму из, одних геометрических форм, символизирует «сомнение» как круг, но затем начинает сомневаться, правильно ли он избрал диаметр круга. Он говорит, что «круг — это неуверенность», и совершенно серьезно спрашивает экспери­ментатора: «Как, по-вашему, будет ли «неуверенность» уже или шире «сомнения» по площади?».

Приведем примеры еще двух выхолощенных пиктограмм, составленных больными шизофре­нией (рис. 23 и 24). Их нет смысла расшифровы­вать, так как лишь отдельные штрихи — симво­лы (на рис. 23 в центре спираль, поднимающая­ся кверху, обозначает «счастье», а спускающа­яся вниз рядом — «болезнь»). В основном же стрелки, галочки, линии, крестики и кружочки лишены объективного содержа­ния и даже для самих больных не служат средством связи и запоминания; попыт­ки прочитать свою пиктограмму, т.е. припомнить заданные слова оказываются безуспешными. Следует также привести некоторые пиктограммы, которые по внешнему виду производят впечатление простых и конкретных, но при более тщательном психологическом анализе обнаруживают признаки глубокой пато­логии мышления. На рис. 25 изображена пиктограмма больной шизофренией с вербальным галлюцинозом. Ассоциации больной носят конкретный, содержа­тельный характер, но они поражают своей стереотипией, как в содержании, так и в исполнении рисунков.

Последняя пиктограмма носит также конкретный характер. Расстройства мыш­ления обнаруживаются здесь не в рисунках, а в объяснениях больной (шизофре­ния, дефектное состояние) (рис. 40). См. протокол на стр. 124.

Некоторые слова больная воспроизводит приблизительно, другие не может вспомнить. Объяснения ее свидетельствуют о причудливом расплывчатом ха­рактере ассоциаций и одновременно о значительной инертности их, так как на выбор некоторых новых образов влияют предшествующие образы и мысли боль­ной (болезнь—труд, пьяница — забор).

В целом методика «пиктограммы» очень многогранна, она позволяет делать многие наблюдения относительно существенных особенностей психики больных.

Источник