Что такое первичная сепарация

«У нас никогда не будет секретов»: сепарация ребёнка от родителей

Как приучить себя к мысли, что дистанция между ребёнком и родителем — это нормально

Сепарация ребёнка от родителей — важный процесс взросления. Для нового материала поговорили с мамой, которая после долгих лет конфликтов смогла создать здоровую дистанцию с дочерью, а также узнали мнение психолога по теме.

Точка невозврата

Я сидела перед закрытой дверью в комнату дочери и просто слушала, как она плачет навзрыд. Я понимала, что Олеся не захочет впустить меня и поговорить — десять минут назад мы закончили скандалить из-за того, что она не позволила мне посмотреть, кто ей пишет так поздно ночью. Я закричала и сказала, что телефон она больше никогда не увидит. Олеся разрыдалась, силой выхватила у меня из рук телефон и убежала к себе.

Через какое-то время домой вернулся муж. Я всё ещё сидела на полу. Муж никогда не вмешивался в наши с дочкой отношения, но, когда он услышал слёзы Олеси за стеной, спокойно посмотрел на меня и сказал: дальше это продолжаться не может.

Детство и мечты о детях

Сколько себя помню, я всегда мечтала о детях — о двух дочках. Ещё в школе представляла, как буду их наряжать, гулять с ними, дарить всю свою любовь. Мне ничего в жизни так не хотелось, как окружить заботой двух моих будущих дочерей. Я даже замуж не хотела выходить — мне просто нужны были две девочки. Моя мама была очень сильно привязана ко мне и называла любимицей втайне от моей старшей сестры. Тем не менее мама жестоко наказывала, если я капризничала или получала плохие оценки: могла дать пощёчину или поставить в угол. В такие моменты я обижалась и строила мечты о том, что никогда не буду в будущем ругать своих детей. Мама мне многое запрещала и требовала, чтобы я к девяти всегда была дома, потому что ей казалось, что внешний мир таит в себе множество опасностей. Она поселила во мне страх больших городов и шумных компаний.

Олеся

В 20 лет я забеременела, и мы с парнем решили пожениться, чтобы вместе воспитывать ребёнка. Спустя несколько месяцев после рождения дочери мой молодой человек оставил меня одну и ушёл к другой женщине. В этот момент я поняла, что никто не заслуживает моей любви так, как Олеся — самое чистое, верное создание, моя любимая девочка. Всё время, кроме работы, я посвящала ей, читала с ней, гуляла, одевала в разные наряды. Мы называли друг друга «подружки-лягушки», много смеялись и говорили, что квартира — это наша крепость. Мы решили, что у нас никогда не будет секретов друг от друга.

Я хотела, чтобы у неё было всё, чего не было у меня, — лучшее образование, лучшие игрушки, лучшая одежда.

Олеся росла очень умной и самостоятельной. Я рано купила ей компьютер, поэтому она научилась быстро печатать и искать нужную информацию. Олесю взяли в лучшую гимназию города. Она начала ходить в музыкальную школу и с каждым днём радовала меня всё больше. Я хотела, чтобы у неё было всё, чего не было у меня, — лучшее образование, лучшие игрушки, лучшая одежда. Чтобы всё это покупать, мне приходилось много работать. С годами я стала более раздражительная — засиживалась в офисе допоздна, не успевала приготовить ужин. Иногда моя агрессия касалась и Олеси. Я могла резко одёрнуть её за рукав, если мне не нравилось, как она переписала домашнюю работу, или даже ударить по губам за неправильно прочитанное наизусть стихотворение.

Взросление

Чем больше времени я проводила на работе, тем сильнее мне казалось, что мы с Олесей отдаляемся друг от друга. Меня пугало, что её это не беспокоило: она спокойно называла лучшими подругами одноклассниц, вела дневник, который запирала на ключ и, кажется, не очень хотела мне показывать. Дочь постоянно отшучивалась и говорила, что у неё есть свои «секретики». В начальной школе я не придавала этому значения, но, когда Олесе исполнилось одиннадцать и у неё появился первый телефон, дистанция между нами увеличилась. Дочь часто переписывалась с друзьями и не хотела показывать мне переписки, над которыми смеялась. На мои уговоры, что я никому ничего не расскажу, она продолжала отшучиваться и менять тему. Я чувствовала себя самой одинокой матерью на свете: смотрела американские фильмы про счастливые семьи и думала, что же я делаю не так.

Финансы

Однажды тринадцатилетняя Олеся пришла ко мне и сказала, что хочет завести свою банковскую карту. Для меня это был ещё один тревожный знак о том, что дочь хочет отдалиться от меня. Я сказала ей, что она может просить деньги у меня и я буду давать ей средства на карманные расходы. Олеся запротестовала, сказав, что мне не нужно быть в курсе её покупок. Перед глазами предстала страшная картина: моя дочь покупает с одноклассниками алкоголь и сигареты. Я сказала: если ей есть, что скрывать, она может вообще со мной не разговаривать. Олеся расплакалась и убежала к себе в комнату. Я была уверена в своей правоте, поэтому дочь продолжала пользоваться моей картой — не было выбора.

Конфликт

Чем взрослее становилась Олеся, тем чаще мы ссорились. Ей не нравилось, что я провожаю её до школы и встречаю после уроков. Мне казалось, что если я этого не сделаю, то буду плохой матерью. Сейчас я понимаю, что в 7-м классе дети, наверное, могут и сами добираться до школы, но тогда я переживала, что с моей дочкой может случиться что-то страшное. Олеся плакала, пока мы шли домой и говорила, что одноклассники смеются над ней. Я утверждала, что они просто глупые и завидуют ей, потому что их родители не любят так сильно, как я свою дочь. Меня дико раздражало, когда Олеся, услышав уведомление на телефоне, как можно быстрее бежала за ним, чтобы я не успела посмотреть. Я говорила, что пока она живёт со мной в квартире, то не имеет права скрывать от меня что-то. Каждый такой разговор заканчивался слезами — и её, и моими.

Я продолжала работать круглые сутки, чтобы обеспечивать Олесю лучшими вещами, и постоянно приносила ей новую одежду из магазина. Ей ничего из этого не нравилось: она строила гримасы и просила позволить ей самой выбирать вещи. Тогда мне казалось, что в четырнадцать лет у подростков ещё нет достаточной самостоятельности, чтобы покупать себе качественные вещи, поэтому на её просьбы я не реагировала.

Чистый лист

На следующий день после восемнадцатилетия Олеси у нас произошла ссора из-за того, что она отказалась показать мне сообщения в её телефоне. Мы с моим вторым мужем задумались, как разрешить проблему, которая с годами становилась только хуже. Он человек по природе тихий и никогда раньше не вступал в наши с Олесей конфликты, но в тот вечер сказал, что я с дочкой слишком жестока, и предложил мне пойти к психологу.

Я долго отнекивалась, потому что никогда не верила в психологов. Мне казалось, что меня воспитали любящие люди, и я выросла абсолютно здоровым человеком, которому не нужна психологическая помощь. Муж всё же меня уговорил, и через неделю я пошла к специалисту, которого посоветовала мне подруга. Психолог рассказала мне про трудности сепарации, объяснила, что мне необходимо «отпустить Олесю» и понять, что она не моя собственность.

Занятия со специалистом помогли мне взглянуть на проблему со стороны, и я постепенно изменила своё поведение: перестала требовать телефон, разрешала дочери приходить домой позже. Олеся впервые отправилась на ночёвку к подруге только в восемнадцать лет. Сейчас я понимаю, что это звучит ужасно, и мне не стоило доводить проблему до такого состояния. Я рада, что всё становится гораздо лучше. Сейчас мы с Олесей живём раздельно и общаемся более спокойно: я позволяю ей рассказывать то, что она хочет, и оставлять в секрете то, чем она пока не готова делиться.

социальный психолог, специализируется на вопросах подросткового возраста

Дистанция между ребёнком и родителями должна восприниматься как уважение к личным границам. Эту мысль необходимо транслировать ребёнку с детства. Например, дети должны понимать, что нельзя без спроса заходить в комнату к родителям или брать их вещи. Важно отстаивать не только физические границы, но и условные границы между детским миром и взрослым. Ребёнок должен знать, кем работает родитель, почему он выбрал такую профессию и сколько он зарабатывает, однако ему совершенно необязательно слушать нытьё о несправедливости начальника или глупости коллег. Порой родители не замечают, как глубоко ребёнок погружён во взрослые проблемы и дела, в то время как он должен наслаждаться детством, проживать закономерные этапы взросления, интересоваться и творить. Отсутствие дистанции между родителями и детьми мешает ребёнку развиваться.

Чтобы создать здоровую дистанцию с детьми, родителю нужно быть уверенным в том, что он обладает личностной зрелостью, родительскими навыками и эмпатией и понимает, что такое личные границы. Помочь с этим может, например, профессиональный психолог, который подскажет родителю, все ли свои детские вопросы он закрыл по отношению к своим родителям: давит ли на него его семья в плане воспитания детей, идёт ли он со всеми вопросами и печалями до сих пор к маме?

Родителю важно понять, что самая большая проблема в отношениях — это ожидания. Ребёнок может их не реализовать и имеет на это право. Родитель — в первую очередь взрослый. Взрослые люди умеют контролировать эмоциональные проявления, слова, оскорбления, могут говорить без претензий и безоценочно. Здоровой сепарации детей обычно препятствуют страхи, опыт, тревога, контроль, ожидания родителей. Чтобы всё это преодолеть, нужно искать поддержку, быть в ресурсе и верить в своего ребёнка.

Источник

Что такое сепарация, или Как правильно сжигать мосты с семьей?

Александра Иваницкая

Для родителей дети всегда будут оставаться детьми, не важно, сколько лет стукнет чаду — 12 или 42. Однако в последнее время о сепарации от родителей заговорили с новой силой. Этот процесс буквально переводится как «отделение», и психологии он известен уже давно, но сейчас он переживает бум популярности. Разбираемся, что это такое, как работает сепарация и почему она нужна не только детям, но и родителям.

Что такое сепарация?

Человеческая жизнь в целом — это череда сближения и отдаления от близких. Ученые насчитывают несколько основных эпизодов сепарации в жизни родителя и ребенка, их еще называют «кризисами».

1–3 года. В этом возрасте ребенок только осваивает самостоятельные навыки, постепенно отказываясь от участия родителей в привычных ритуалах. Он уже начинает копировать взрослых, а возраст трех лет ученые называют «Я сам» не просто так: ребенок пытается выполнять все больше действий самостоятельно. Да, оттуда растут ноги у истерики, когда ему не дали нажать кнопку в лифте.

4–7 лет. В этом возрасте начинается социализация, и родители постепенно перестают быть единственным источником авторитетной информации о мире. Если раньше ребенок набивал шишки об углы в родном доме, то теперь он начинает приходить домой с синяками из песочницы в детском саду. Примерно в это же время дома появляются первые «женихи и невесты».

8–12 лет. В этом возрасте ребенок становится более привередливым, он уже внимательнее выбирает круг своего общения, на первое место выходят интересы, которые в свою очередь стали сложнее мультиков.

12–18 лет. Самый сложный период, когда ребенок требует полного признания своей самостоятельности и взрослости. К этому добавляется требование личного пространства, свободы передвижения, ослабления родительского контроля. Каждое ограничение воспринимается в штыки и со скандалом, даже если в основе его лежали наилучшие намерения.

От 18 лет. Если в предыдущем эпизоде все остались живы и даже умудрились не расплеваться, то в этом возрасте ребенок как по волшебству может собрать свои вещи, выпорхнуть из гнезда и звонить, только чтобы обрадовать родителей дипломом, покупкой своей квартиры, поздравить с днем рождения и Новым годом, а также спросить, не надо ли помочь чем-то. Картошку посадить, например.

Это, конечно, отчасти иллюзия. Если сепарация проходит успешно, то общение между родителями и детьми переходит в формат общения двух взрослых, которые принимают точку зрения друг друга и уважают личные границы. Просто перетерпеть эпизоды сепарации, похрустывая попкорном, недостаточно. Из всех этих навыков ребенок и родитель должны вынести несколько уроков независимости.

За переживанием детских истерик и подростковых скандалов, хлопанья дверьми и криков проходит несколько важных процессов. Обе стороны учатся эмоциональной независимости друг от друга (когда никто не перекладывает друг на друга ответственность за собственные эмоции), принимают то, что они не всегда будут соответствовать идеализированным представлениям друг о друге, строят личные границы. Без них нельзя говорить о том, что сепарация прошла успешно.

Если вы хотите развить гибкость мышления и научиться быстро адаптироваться к меняющимся обстоятельствам, вам поможет курс Agile.

Высокая цена сепарации

В процессе сепарации члены семьи теряют не только калории и нервные клетки, которые горят во время очередного скандала. Родственники вынуждены расстаться еще и с иллюзиями друг о друге и о самих себе.

Вы (и родители, и дети) можете быть плохими, неидеальными, непохожими на семьи из рекламных роликов

Это может проявляться по-разному. Например, родители могли всячески поддерживать творческий путь ребенка, но затем осуждать его за выбор художественного вуза, потому что «не мог нормальную профессию выбрать?» и «а семью когда?». Ну или подставьте любую другую ситуацию, где обе стороны хотят как лучше. Конфликты на этой почве иногда могут привести даже к полному разрыву отношений. И это не будет сепарацией.

Вы почувствуете себя ненужными

Вы не сможете нести ответственность друг за друга

И никто из родственников не сможет повлиять друг на друга. Не все люди готовы мириться с таким поворотом событий, и, например, даже живя отдельно, в разных городах, близкие люди будут стараться узнать, хорошо ли вы питаетесь.

Правила сепарации

Уроки самостоятельности

С 3–4 лет ребенку можно давать небольшие задания по дому, чтобы он постепенно учился сам решать какие-то бытовые задачи, осваивал инструменты, которые помогут ему потом во взрослой жизни. К подростковому возрасту это количество задач и выборов должно дойти до разумного числа.

Демократический подход

Он заключается в том, что родители объясняют свои решения и поступки в том числе эмоциями, страхами и прислушиваются к решениям своего ребенка при наличии такого же грамотного обоснования. То есть исключается диалог «старших надо уважать, младшим надо уступать».

Это учит ребенка создавать стратегии из своих решений, которые помогают ему выжить в этом мире.

Актуальные статьи и подборки в вашем смартфоне. Подписывайтесь на наш Telegram-канал и получайте все материалы, которые выходят на нашем сайте.

Источник

Процесс сепарации-индивидуации и формирование идентичности

Глава из книги «Психоаналитическая хрестоматия. Классические труды» (ред. М.В. Ромашкевича. (2005).

Перевод с англ. А.Андрюшкиной

Существуют различные причины того, что проблема человеческой идентичности стала главной во многих современных работах по психологии и психиатрии, и среди этих причин не только те, которые связаны с детскими психозами или нарциссическими и пограничными расстройствами. Прямые и косвенные данные, собранные при изучении процесса развития, в ходе которого достигается тождественность самому себе — процесса сепарации-индивидуации, — имеют, таким образом, большое значение для современных теоретических исследований и клинической практики.

Изучение сепарации-индивидуации, по всей вероятности, здесь особенно важно, поскольку этот процесс характеризует самое начало формирования нормальной и патологической идентичности.

Создается впечатление, что ни младенец в очень раннем возрасте, ни психотичный ребенок еще не рождены психологически, т.е. не приспособлены к окружающему миру. Другими словами, то, чего ребенок самого младшего возраста еще не достиг — а именно, психологического рождения, — психотичный ребенок не смог достичь. Он не способен становиться отдельным индивидуальным существом, достичь первого примитивного уровня идентичности.

Сходство между детьми младшего возраста и психотичными детьми, а также изучение аутичных и симбиотичных психозов (Малер, 1949; Малер, Росс и Дефрис, 1949) привели нас к гипотезе, согласно которой корни детских психозов, а также пограничных расстройств следует искать во второй половине первого года жизни и на втором году жизни в аутической, симбиотичной фазах и в фазе сепарации-индивидуации (Малер и Гослинер, 1955). Для подтверждения этой гипотезы (и ответа на ключевой вопрос — «Каков обычный путь становления отдельной личностью с отдельным Собственным Я?») мы провели исследования, наблюдения в естественной обстановке обычных матерей с нормальными детьми в течение первых трех лет жизни ребенка.

Гипотеза о четырех субфазах, составляющих фазу сепарации-индивидуации, метод исследования и (в случае психотичных детей) суть терапии подробно описаны в работах «К вопросу о симбиозе человека и превратностях индивидуации» (Малер, 1968) и «Психологическое рождение ребенка» (Малер, Пайн и Бергман, 1975). Психотичные дети были включены в процессы исследования и терапии по причине нарушения их психического равновесия. Для изучения сепарации-индивидуации привлекались добровольно согласившиеся матери из среднего класса/которые сосврими нормальными детьми приходили в расположенный поблизости исследовательский центр несколько раз в неделю по утрам на протяжении первых трех лет жизни ребенка. Двухфокусное исследование было сосредоточено как на матерях, так и на детях, а в особенности — на взаимоотношениях матери и ребенка.

Мы изучали богатый и выразительный язык жестов ребенка, который распространялся на все тело, его движения назад-вперед для привлечения внимания и выражения просьбы, а также формы дистанцирования ребенка и матери — их частоту, диапазон, продолжительность и интенсивность. Изучение этих форм поведения дает ключ к пониманию тех явлений, с которыми мы сталкиваемся при речевом общении в более позднем возрасте.

Наблюдения, проводившиеся два раза в неделю, еженедельные собеседования и посещение домов дважды в месяц — все это по богатству данных и по частоте и систематичности наблюдений существенно превышало то, о чем сообщалось в большинстве опубликованных работ на аналогичную тему. Мы сделали упор на наблюдения в естественных условиях, что обеспечило высокую степень достоверности благодаря многофокусным наблюдениям. Наше исследование проводилось в стандартных условиях, которые, однако, не создавались и не управлялись специально. Такая методика, хотя и придает исследованию значительно более свободный и менее структурированный характер, чем это обычно принято, все же вполне удовлетворяет требованию точной методологической согласованности. Но, в отличие от экспериментов в стандартизированных ситуациях, мы многое могли узнать по характерной для каждой матери манере прихода, ухода и обращения с ребенком.

Нормальная аутическая фаза

В нормальной аутической фазе, которая продолжается с момента рождения примерно до месячного возраста, новорожденный способен воспринимать лишь немногое из того, что находится вне его организма; кажется, что он живет, по большей части в мире внутренних стимулов и действует на чисто инстинктивном уровне. Задача ребенка в этой фазе состоит в достижении гомеостаза посредством преимущественно физиологических механизмов. Он защищен от внешних стимулов до некоторой степени гипотетическим «стимульным барьером». Формы аффективной и моторной разрядки, такой, как крик, становятся сигналом, требующим от матери удовлетворения нужд ребенка. Забота со стороны матери охраняет его от избытка внутренних и сильных внешних стимулов, которые могли бы вызвать состояние организмического дистресса, аналогичного панической реакции в более позднем возрасте.

Мать выполняет функции внешнего исполнительного Я, компенсирующего первоначальную неспособность ребенка связывать энергию инстинктов и откладывать разрядку. Мать должна защищать новорожденного от потрясений и травмирования внутренними стимулами. Она помогает ему постепенно перейти от исключительного сосредоточения либидо (cathexis) на внутренних процессах организма к постоянно возрастающему сосредоточению либидо органов чувств на поверхности тела и посредством этого — к возрастающему чувствительному восприятию внешнего мира.

Нормальная симбиотическая фаза

Термин «симбиоз» здесь используется как метафора. В отличие от биологической концепции симбиоза, он не описывает то, что происходит между двумя отдельными представителями разных видов, а относится к тому состоянию слияния с матерью, в котором Я еще не выделилось из не-Я и в котором «внутри» и «снаружи» лишь постепенно начинают ощущаться как нечто отличное друг от друга. Симбиотическая фаза продолжается примерно от полутора до 5 6 месяцев. Этот термин характеризует не поведение, — например, то, что ребенок держится за мать, — но, скорее, его примитивную познавательно-эмоциональную жизнь в то время, когда дифференциация Собственного Я и матери едва-едва начинает проявляться.

В начале симбиотической фазы материнский уход и старания самого ребенка снять напряжение сосредоточены вокруг попыток достижения и поддержания гомеостаза. Ребенок в это время начинает проводить различие между «приятным», «хорошим» качеством и «болевым», «плохим» качеством переживания (Малер и Гослинер, 1955). Такая дифференциация оказывается первой квази-онтогенетической основой более позднего механизма расщепления. Энграммы этих двух примордиальных качеств стимулов возникают внутри первичной неразделенной матрицы, которую Э.Якобсон (1964) назвала «первичным психофизиологическим Я».

Мы можем сделать вывод, что «стимульный барьер», существующий в течение первого месяца жизни ребенка, на втором месяце уже не отгораживает его автоматически от внешних стимулов. Тем не менее благодаря чувственно-воспринимающей периферийной границе теперь начинает формироваться защитная (но также восприимчивая и селективная), позитивно заряженная стимульная защита, охватывающая собой симбиотическую орбиту единства матери-ребенка (Малер, 1967). Эта в конечном счете высоко селективная граница, по-видимому, заключает в себе не только саморепрезентации пред-эго, но и еще не дифференцировавшиеся либидинально заряженные симбиотические объекты внутри матрицы мать-ребенок.

Начальная способность ребенка к восприятию (хотя бы мимолетному, в случае возникновения потребности) того, что удовлетворение и приятные переживания, зависит от какого-то источника вне телесного Я, знаменует собой переход из аутической в симбиотическую фазу. Когда потребность не является столь императивной, когда определенный уровень развития позволяет ребенку временно сдерживать позывы, т.е. когда он уже способен ждать и быть уверенным в получении удовлетворения, только тогда возможно говорить о зачатках эго и в то же время о симбиотическом объекте. Такое развитие становится возможным благодаря энграммам удовольствия от удовлетворения, связанным с воспринимаемым целостным образом (гештальтом) материнской заботы.

Процессы развития и материнская забота вызывают у ребенка все возрастающее чувствительное восприятие периферии своего тела вместе с прогрессирующим чувствительным восприятием внешнего мира. У него пробуждается понимание того, что поддержание или восстановление гомеостаза, если ему что-либо угрожает, зависит от теперь уже ожидаемого вмешательства матери. На этой основе ребенок постепенно начинает воспринимать помощь и удовлетворение как приходящие откудато вне его самого. Специфическая реакция ребенка в форме улыбки, появляющаяся на пике симбиотической фазы, показывает, что он реагирует на своего симбиотического партнера иначе, чем на других людей. Во второй половине первого года жизни симбиотический партнер уже не является заменяемым; разнообразное поведение пятимесячного ребенка свидетельствует о том, что он к данному моменту достиг специфических симбиотических взаимоотношений со своей матерью (Спиц, 1959).

«Всякий раз, когда в аутической или симбиотической фазе возникает организмический дистресс» — предшественник собственно тревоги, — мать как партнер призывается для оказания особенно большой порции симбиотической помощи, нацеленной на поддержание гомеостаза ребенка. В противном случае будут нарушены нейробиологические процессы копирования. Соматические энграммы, возникающие в это время, объединившись с более поздним опытом, могут таким образом привести в дальнейшем к росту психологических напряжений (Гринакре, 1958).

По «состояниям» новорожденного, описанным П.Вольффом (1959) и С.Эскалона (1962), мы оцениваем в самом общем виде состояния его чувствительного центра (sensorium). В симбиотической фазе мы можем следить за «эго-состояниями» ребенка при помощи колебания размещения его внимания между внутренними ощущениями и симбиотическими либидинальными привязанностями. В состоянии «бодрствующей бездеятельности» внимание ребенка обращено на внешний мир; такое внимание, однако, пока связано преимущественно с воспринимаемыми объектами, которые в большей или меньшей степени имеют отношение к матери.

Нормальная симбиотическая фаза обнаруживает первостепенно важную филогенетическую способность ребенка формировать эмоциональную привязанность к матери внутри этого «двойного единства», готовящую почву для всех дальнейших человеческих взаимоотношений. Нормальная симбиотическая фаза является предварительным условием для отделения ребенка от матери в последующей фазе сепарации-индивидуации.

Оптимальный человеческий симбиоз имеет исключительно важное значение для перемен в индивидуации и для появления катектически устойчивого «ощущения идентичности». С точки зрения «образа тела», смещение преимущественно проприоцептивно-интерцептивного катексиса в сторону чувствительно-перцептивного катексиса периферии является важным шагом в развитии, что явствует из психоаналитических исследований ранних детских психозов. Это значительное смещение катексиса является существенно важным предварительным условием формирования «телесного эго» (bodyego) и, в конечном счете, Собственного Я. Другой параллельный шаг — выброс за пределы границ «телесного Я» (body-self) деструктивной ненейтрализованной агрессивной энергии посредством, проекции и экстернализации.

Внутренние ощущения ребенка создают ядро Собственного Я. Они оказываются центром кристаллизации, точкой «ощущения Собственного Я» (felling of self), вокруг которого позднее будет сформировано «чувство идентичности» (Гринакре, 1958; Малер, 1958; Роуз, 1964, 1966). Орган чувственного восприятия-«периферийная оболочка эго», как его назвал Фрейд (1911),- вносит основной вклад в отграничение Собственного Я от объектного мира. Два вида внутрипсихических структур вместе формируют рамки для самоориентации (Шпигель, 1959).

Можно сказать, что два партнера симбиотической диады поляризуют процессы организации и структурообразования. Структуры, получающиеся из двойной системы отношений симбиотической единицы, представляют собой те эталонные рамки, с которыми должен соотноситься весь опыт, прежде чем ясные и целостные представления о Собственном Я и объектном мире смогут появиться в эго. Спитц (1965) называл мать «вспомогательным эго» ребенка. Точно так же «поддерживающее поведение» ухаживающей матери, ее «первичная материнская забота» могут считаться организующими элементами симбиоза (Винникотт, 1956).

Первое смещение либидинозного катексиса

Как мы уже говорили, до процесса выведения дифференциация Собственного Я и другого, а также психическая структура отсутствуют. Опыт вылупливания запускает фазу сепарации-индивидуации. Эта фаза начинается с самых первых признаков дифференциации, проходит через период поглощенности ребенка своим собственным автономным функционированием, почти исключающий участие матери, затем через крайне важный период подфазы воссоединения (в которой ребенок определенно благодаря своему более ясно представляемому состоянию сепарации от матери побуждается снова обратить свое основное внимание на нее) и, наконец, приводит к ощущению примитивного чувства Собственного Я, своего бытия и индивидуальной идентичности и к шагам, направленным на установление константности либидинозного объекта и Собственного Я. Последняя часть этого процесса будет рассмотрена в следующей главе.

Когда удовольствие и иные чувственные восприятия внешнего мира, а также давление, вызываемое развитием, стимулируют катексис внимания на внешних объектах, притом, что внутри установлен оптимальный уровень удовлетворения и таким образом обеспечена надежная опора внутри симбиотической орбиты, внутренняя и внешняя форма катексиса внимания смогут свободно колебаться (см. Раппопорт, 1959, 1960; Шпигель, 1959; Роуз, 1964). Результатом является оптимальное состояние, из которого могут развиваться плавная дифференциация и выход за пределы симбиотической орбиты.

Второе массированное смещение катексиса

Чем удачнее было «поддерживающее поведение» матери, чем большую помощь оказал симбиотический партнер в подготовке к плавному и постепенному выведению с симбиотической орбиты (т.е. без чрезмерного напряжения его собственного потенциала), тем легче ребенку перейти к сепарации и дифференциации представления Собственного Я, отделению его от прежних объединенных симбиотических представлений «Я-плюс-объект». Но даже на вершине второй субфазы обособления своей индивидуальности, в период практики, ни дифференцированное представление о себе, ни представления об объекте еще не объединены в целостное представление Собственного Я или целостное представление либидинозного объекта.

Из многих элементов отношений матери и ребенка в младшем детском возрасте на нас особенно большое впечатление произвел общий выбор сигналов. Мы наблюдали, как ребенок подает много разнообразных сигналов для указания на свои нужды, дискомфорт и удовольствие (Малер и Фурер, 1963). Мать сложным образом и избирательно реагирует лишь на определенные сигналы. Ребенок постепенно меняет свое поведение в зависимости от такой избирательной реакции; он делает это характерным для него образом, что является результатом сочетания его природных способностей и взаимоотношений с матерью. Из этих круговых взаимоотношений вырастает форма поведения, которая уже показывает определенные общие качества личности ребенка. То, что мы видим здесь, представляет собой рождение ребенка как индивидуальности (Лихтенштейн, 1964).

Нужно сказать, что мать благодаря своей специфической неосознанной потребности активизирует те из бесконечных потенциальных возможностей ребенка, которые в максимальной степени отвечают ее собственным личностным нуждам. Конечно, это происходит в рамках врожденных способностей ребенка. Взаимонастройка в симбиотической фазе создает неизгладимо запечатлевшуюся форму, тот сложный паттерн, который становится лейтмотивом для «ребенка своей особенной матери» (Лихтенштейн, 1961). Другими словами, мать самыми разными способами передает ребенку что-то подобное «зеркальному отражению системы координат», на которую примитивное Я ребенка автоматически настраивается. Если «первичная озабоченность» матери своим ребенком (ее функция зеркального отражения в его раннем детском возрасте) носит непредсказуемый, нестабильный, тревожный или враждебный характер, если ее уверенность в себе как матери недостаточна, то формирующий свою индивидуальность ребенок не получит со стороны симбиотического партнера надежной системы координат для перепроверки — и чувствительной, и эмоциональной (Шпигель, 1959). Результатом этого будет нарушение примитивного «ощущения себя», обычно возникающего из приятного и безопасного состояния симбиоза, из которого при благоприятных обстоятельствах ребенок не должен преждевременно и резко вылупливаться.

Как указывалось выше, в симбиотической фазе основным методом формирования тождественности Я является взаимное отражение. Благодаря такому нарциссическому взаимному либидинальному отражению усиливается выявление тождественности Я ребенка посредством восхваления и удвоения. В этом смысле нормальный ребенок, в отличие от психотичного, способен перенести процесс «вылупливания» и начать дифференциацию Собственного Я от симбиотического объекта.

Субфаза дифференциации

Дифференциация — это первая из четырех субфаз процесса сепарации-индивидуации. Она продолжается примерно с пятого по девятый месяц. Как мы уже отмечали, в ребенке становятся явно видны новые формы готовности, настойчивости и направленности к цели. Эти формы служат поведенческим проявлением процесса «вылупливания» ребенка; они показывают нам, что его чувствительный центр теперь больше находится в состоянии готовности, а сосредоточение чувствительного восприятия на внешнем мире во время бодрствования ребенка стало более последовательным.

Одно из наиболее важных поведенческих выражений всего этого — разглядывание окружающего мира, как ближайшего, так и относительно отдаленного. К поведенческим проявлениям разглядывания относятся дергание материнских волос, ушей и носа, отклонение тела назад от держащей матери, чтобы получше рассмотреть ее, а также осматривание того, что находится за ней. Разглядывание помогает ребенку в начале дифференциации своего собственного тела от материнского. Период от шестого до седьмого месяца — это пик мануального, тактильного и визуального изучения материнского лица и любых неодушевленных предметов, таких, как очки, ожерелье или кулон. Ребенку начинают нравиться игры типа «ку-ку», инициируемые матерью; позднее эти игры будет активно инициировать сам ребенок.

Далее в ходе субфазы дифференциации можно наблюдать на седьмом и восьмом месяце первые эксперименты ребенка по физической сепарации в таких его действиях, как отталкивание от матери, сползание с колен, чтобы поиграть на полу у ее ног. В отличие от предшествующей полной зависимости от матери и пассивного сидения у нее на руках, ребенок начинает в это время получать активное удовольствие от использования своего тела, а также активно обращаться к внешнему миру за получением удовольствия и стимуляцией. Эти формы поведения вместе с поведенческими реакциями, показывающими сохранение памяти об отсутствующей матери, когда ее физически нет рядом, демонстрируют, что о ней не забыли, а также показывают степень дифференциации Собственного Я от объекта.

После того, как ребенок приобрел достаточную степень индивидуации для узнавания лица матери и ознакомления себя с ним, он с удивлением и опасением (реакции на незнакомых людей) начинает изучать (визуально и тактильно) лица других людей. Ребенок сравнивает лицо нового человека с лицом матери, а также со сложившимся у него «внутренним образом» материнского лица. Такое сравнение и перепроверка на матери, по-видимому, наиболее важная форма нормального познавательного и эмоционального развития в процессе отделения Собственного Я на данном этапе. Оказывается, что дети, у которых хорошие, прочные отношения с матерями во время симбиотической фазы и высокая степень надежности ожиданий, скорее всего, будут заниматься изучением незнакомца с удовольствием, И наоборот, дети, имеющие болезненные или недостаточные симбиотические отношения, чувствуют себя с незнакомцем более дискомфортно. У излишне докучливых матерей некоторые дети могут предпочесть незнакомца.

В конце первого года жизни и в первые месяцы второго можно с особой ясностью видеть, что внутрипсихические процессы сепарации-индивидуации имеют два переплетающихся, хотя не всегда соразмерных или пропорциональных пути прогрессирующего развития. Один путь — индивидуация, эволюция внутрипсихической автономности и структуры; другой — путь сепарации и разъединения с матерью. Эти структурообразующие процессы к концу данной субфазы достигнут кульминации в интернализованном представлении о Собственном Я, отличающемся от внутренних представлений объекта.

Оптимальны, по-видимому, такие ситуации, в которых осведомленность о телесной сепарации идет параллельно с развитием независимой самостоятельной активности ребенка, начавшего ходить. Указанные пути развития ребенка можно изучать на основании его перемещений вперед-назад по отношению к матери. У некоторых детей эти пути неупорядочены. При слишком ранней ходьбе, например, сепарация опережает индивидуацию. Обратный эффект также возможен.

Субфаза практики

Мы считаем полезным рассмотреть две части субфазы практики.

Первая — первичная практическая субфаза, начинающаяся с самого раннего проявления способностей детей физически удаляться от матери ползком, вставая, карабкаясь и выпрямляясь, но передвигаясь при этом с помощью рук; вторая — это сам период практики как таковой, который начинается со свободного движения в вертикальном положении, т.е. свободного хождения.

В осознание сепарации и индивидуации вносят свой вклад по меньшей мере три взаимосвязанных фактора развития: (1) быстрая телесная дифференциация от матери, в особенности формирование границы; (2) усиление специфических связей с матерью; (3) созревание и деятельность автономного аппарата эго в непосредственной близости от матери.

В начале субфазы практики интерес ребенка к матери переходит и на окружающие его неодушевленные предметы. Сначала его интересуют главным образом предметы, предоставляемые матерью. Постепенно его интерес распространяется на все объекты, которые находятся в его расширяющихся пределах досягаемости. Постепенно все большая часть окружающего мира становится доступной ребенку для изучения. Дети этого возраста неутомимы в исследовании всего, что встречается на их пути. Они по большей части «уходят», т.е. отползают от матери, мало беспокоясь о том, где она находится. Как представляется, в это время они, однако, еще не осознают полностью, что мать не часть их самих. Падая или ударяясь, они, однако, смотрят по сторонам и испытывают удивление оттого, что мать не оказывается автоматически рядом для оказания им помощи.

Усиление двигательной активности ребенка, начинающего ходить, расширяет его мир в начале субфазы практики. Теперь можно больше увидеть, больше услышать и больше потрогать. Для формирования идентичности особое значение имеет стимулирующий эффект такой деятельности для установления границ тела и все возрастающей осведомленности о частях тела и самом теле как таковом. Сосредоточение либидо существенным образом смещается на обслуживание быстро растущего автономного эго и его функций, а сам ребенок, начинающий ходить, кажется упоенным своими возможностями и величием собственного мира. Нарциссизм находится на самом пике.

Энергия, которая когда-то концентрировалась почти исключительно вокруг пассивного удовлетворения потребностей тела в непосредственной близости от матери, теперь направлена на активное использование тела и активный поиск удовольствий в некотором отдалении от матери. В своей практической деятельности ребенок, начинающий ходить, кажется вполне довольным собой и своими новыми достижениями. Он пребывает в состоянии (взаимной) любви с миром и самим собой. Ребенка окрыляет не только деятельность структуры эго, но также и отход от тенденции слияния с матерью или поглощения ею.

В своих действиях ребенок, начинающий ходить, подражает предметам любви и уподобляет себя им. Такое уподобление способствует формированию идентичности и индивидуальности. Постепенно ребенок начинает согласовывать свои чувства с появляющимся осознанием чувств других людей и стремится привлечь их, чтобы они разделили с ним его удовольствия или даже приняли участие в том, что вызывает эти удовольствия.

Протекание субфазы практики зависит не только от врожденных факторов, но также от отношения матери к ребенку. Имеются различные способы, посредством которых некоторые матери поощряют получение ребенком практического опыта, его независимость и самостоятельность, тогда как другие матери, наоборот, сдерживают ребенка, предпочитая сохранять с ним близкие симбиотические отношения или оставляя его возможности за пределами достижимого. Тем не менее при благоприятных условиях стремление к новому чувственному опыту — это неутолимая жажда, которая постоянно движет ребенком. Часто он бывает столь погружен в свою деятельность, что, кажется, не замечает присутствия матери, проявляя заметное безразличие к несильным падениям и ушибам. Только время от времени ему нужно возвращаться к матери для «дозаправки».

Субфаза воссоединения (рапрошман)

Поскольку субфаза сближения, как и последняя (четвертая) субфаза, будет рассмотрена в следующей главе, то здесь мы сделаем лишь небольшие вводные замечания. В субфазе сближения, охватывающей возраст от 16 до 24 месяцев, мать уже не воспринимается ребенком как нечто «само собой разумеющееся». Благодаря приобретенной способности к прямохождению и формированию начал репрезентативного мышления ребенок осознает окончательность своего разделения в тот самый момент, когда ему нужно совладать со все более расширяющейся и усложняющейся внутренней и внешней реальностью. Его предыдущая самостоятельность, не требовавшая присутствия матери, сейчас сменяется активными поведенческими формами сближения. Ребенок испытывает желание поделиться с матерью новыми умениями и опытом, ощущает потребность в ее любви и постоянно озабочен тем, где она находится. Его предшествующая окрыленность движением и исследованием проходит; он уже не столь невосприимчив, как ранее, к ударам и падениям, и его может «расстроить» даже неожиданное осознание разделенности с матерью. В это время источник самого большого удовольствия смещается для него на социальные взаимоотношения.

Осознание ребенком своей разделенности и ограниченности своих возможностей создает угрозу разрушения эффекта любви к себе — самоуважения и веры в свое магическое всемогущество. Он медленно приходит к пониманию того, что желания матери не всегда совпадают с его собственными, и часто вступает в конфликт с ней. Он использует все доступные механизмы сопротивления и подавления болезненного чувства разделенности с матерью, но одновременно ощущает огромное желание расширить сферу своей недавно появившейся самостоятельности. Он разрывается между желанием остаться рядом с матерью и побудительными мотивами к уходу от нее, между желанием доставить ей радость и раздражением, направленным на нее, причем последнее вызывается ревностью и чувством собственности, характерным для анальной фазы, а также реакциями на анатомические половые различия, в особенности у маленьких девочек этого возраста.

В это время наблюдаются периоды необъяснимых капризов и недовольства, а также вновь возникающий страх перед незнакомцами и разделением, нарушения сна и тенденция к депрессивному настроению. Тогда же проявляются заметная амбивалентность и враждебность по отношению к матери, приводящие к кризису в их взаимоотношениях. Он выражается в том, что ребенок то привязчив, то, наоборот, убегает от матери, в его требовательном и негативистском поведении, во вспышках раздражения, а также в защитных механизмах «расщепления» представлений об объекте. В экстремальной форме такое поведение является сигналом опасности. Существуют три главных базисный страха на раннем этапе развития ребенка — страх потери объекта, страх потери любви объекта и страх кастрации, причем все они возникают в описываемой субфазе.

Мать часто ставят в тупик, с одной стороны, желание ребенка стать более независимым, а, с другой — настойчивые требования разделить с ним каждый аспект его жизни. В это время очень важно, чтобы мать не отстранилась и не реагировала резко на двойственность поведения начинающего ходить ребенка, чтобы она оставалась эмоционально доступной для него с предсказуемым поведением, но в то же время, чтобы она мягко направляла его в сторону независимости. Только таким образом прежняя любовь к себе начавшего ходить ребенка и его нереалистическая вера в свои магические силы могут быть заменены реалистичным распознаванием и верой в свою недавно приобретенную самостоятельность.

Резюме

В этой главе мы рассмотрели первые шаги на пути формирования идентичности в фазе сепарации-индивидуации. Наш основной интерес был сосредоточен на процессе «вылупливания» — психологического рождения — младенца и начинающего ходить ребенка в начале этапа дифференциации себя и объекта и осознания себя «средним ребенком» в диаде мать-ребенок.

В течение первых 15 месяцев своей жизни ребенок изменяется поразительно. Он начинает жизнь беспомощным спящим новорожденным, лишь периодически пробуждающимся под воздействием внутренних нужд и чувства дискомфорта. К 15 месяцам он уже становится активным, исследующим, ходячим, у него появляются сложные чувства, привязанности и желания. Его любовь к матери распространяется на окружающий мир и на деятельность собственного тела. В своем развитии он к этому времени проходит часть пути, на котором осознаются отличия внутреннего от внешнего, себя от объекта, и развивает практическое сенсорно-моторное и сенсорно-аффективное чувство себя.

От 15 до 24 месяцев, с наступлением этапа свободного независимого хождения и репрезентативного мышления, ребенок противостоит удару, связанному с обязательностью отделения себя от объекта. Этим объясняются его болезненное осознание себя, конфликты с матерью и внутренние конфликты с самим собой. Наивысшей точки эти конфликты достигают во время кризиса сближения.

Примечания
1) «Вылупливание из симбиотического яйца» «схождение с симбиотической орбиты» — метафоры, предложенные М.Малер. — Прим. научи, ред.

Источник