Что такое послы в древней руси
Русские посольства в XVI– XVII вв.
Не имея постоянных представителей в иностранных государствах, древняя Русь, в случае нужды дипломатических сношений, отправляла в ту или другую страну нарочитое посольство, количественный состав которого колебался в значительной степени. Оно могло состоять из 1, 2, 3, 4 человек, равно как могло возрасти и до нескольких сот, вследствие присоединения к нему многочисленной свиты, как напр. было ве 1578 г., когда с отправленными в Польшу послами М. Д. Карповым, П. И. Головиным и дьяком К. Грамотиным выехало за рубеж дворян и людей всего 282 человека. Послам набирались всегда лучшие люди, пользовавшиеся доверием великого князя и царя, и, быть может, к тому же отличавшиеся умением вести дипломатические переговоры. Московские великие князья и цари часто назначают в состав посольства членов Боярской Думы (Государственного совета), иногда в более важных случаях даже 2, 3; для ведения письменной части к постам прикомандировываются дьяки, а иногда и подьячие на правах дьяков («во дьяцех» послан такой то подьячий, говорит запис). В виду незнания русскими послами иностранных языков, с ними ездили переводчики и толмачи, служившие посредниками при всех разговорах (упом. с начала XVI в.). Содержались послы во время своего пребывания в пределах другой державы на счет этого государства.
По своему значению лица, посылавшиеся с дипломатическими поручениями в иностранные государства, были или 1) «послы великие» или 2) «легкие послы», посланники или 3) «гонцы», «посланцы», «посланные». Различие это зависело, главным образом, от важности и цели посольства, значения государства, в которое посольство ехало, и от большей или меньше торжественности, которую хотели придать посольству. Та или другая степень важности посольства влияла и на состав его, назначение того или другого лица во главе его, с большим или меньшим званием – боярина, окольничего, стольника, и т. п.; а в связи с этим находилась и численность свиты, которой было более у боярина, чем у окольничего и т. д. Послы и посланники не имели полного представительства; они были только доверенными лицами государя, с которыми можно было вести переговоры и выработать проект договора, утверждение которого зависело от государя; часто при переговорах, не предусмотренных дававшеюся им инструкцией-наказом, они не принимали ни того, ни другого решения, и обращались в Москву за разрешением недоразумения. – Обязанность гонцов – доставить отданную им грамоту; в какие-либо дипломатические переговоры вступать им не поручалось. – Иногда посылались тайные агенты с целью узнать что-нибудь или доставить секретную грамоту. Так в феврале 1588 г. царь приговорил с боярами послать к цесарю Рудольфу и его брату Максимилиану «с грамотами тайно чрез Лифляндскую землю на Ригу цесарского немчина Л. И. Магнусова для того: любо гонца Офонасья Резанова чрез Литовскую землю не пропустят, ино б та грамота с Лукашом до цесаря дошла» (отпущен 8 февраля); тогда же «отпущен тайно к цесарю с грамотою московский торговый человек Тимоха Выходец, а велено ему ехать из Пскова на Pигy, или на которыя места пригоже, куды проехати можно».
Послы не всегда были вестниками мира; иногда чрез них же совершалось объявление войны. Великий князь Святослав, имевший обыкновение предупреждать о своих действиях, отправляет послов к своим недругам с объявлением войны и предстоящаго сражения. В удельный период русской истории это объявление войны производилось посредством вержения грамот договорных, которое совершали послы. «И то рек, поверже крестные (крестоцеловальные, договорные) грамоты» или: «а се твои грамоты, а нам с тобою, яко Бог даст». В последующее время нарушение («отказ») мира объявлялось чрез отсылку докончальных и перемирных грамот, или чрез присылку особой «складной» грамоты, декларации о войне.
Московское правительство строжайшим образом относилось к соблюдению установленного этикета и требовало точного соответствия в посольском церемониале, чтобы русские послы были принимаемы точно также, как оно принимало иностранных. В наказах предписывалось послам следить за тем, чтобы иностранные государи, при вопросе о здоровье царском, приподымались и снимали шляпу; и бывали случаи, что когда это не соблюдалось, русское послы тут же, на аудиенции, выговаривали это или сами, уходя, делал и государю малый поклон. При отправлении на аудиенцию, впереди русских послов везли привезенные ими дары; присланную грамоту торжественно нес какой-либо подьячий посольства, но на аудиенции подавал ее государу первый посол. На то, чтобы грамота русская была принята самим государем, равно как и ответная передана была им же самим, – обращалось особенное внимание; и послы отказывались принимать ее из других рук, от того или другого сановника. Послы также внимательно следили за правильностью титула царского в грамоте, в случае неисправности настаивали на уничтожении ошибки и отказывались в противном случае принять грамоту. Бывали случаи, что послы, получив отказ на свои неоднократные требования, уезжали без ответных грамот, не взяв неисправных, хорошо зная, как строго Московское правительство относилось к вопросу о «прописках» в царском титуле. Вообще, к обереганию чести царской послы относились чрезвычайно строго и ставили это на главнейшем месте. «Самое большое дело, говорили они, государскую честь остерегать; за государскую честь должно нам всем умереть; прежде всего нужно оберегать государское именование; начальное и главное дело государев чести остерегать». – Вопрос о царском титуле, титуле государя Московского «царь», служит предметом неоднократных споров в ХVI веке. С вел. князя Ивана ІІІ внутри России давали Московским великим князьям титул то сударя всея Руси и царя. Так величают Ивана II псковитяне и новгородцы, и так послы наши именуют своего государя в Германии. На этом основании император Максимилиан І, в акте 1505 г., называет Ивана II и Василия ІІ императорами и величеством; в акте 1514 г. дает Василию ПI титул брата и императора, Ливонский орден скоро признал этот царский титул в договорах с Новгородом и Псковом и потом в прямых сношениях с Москвою. Одно великое княжество Литовское упорно отказывало нашим Государям в этих титулах; титул всея Руси Литва признает только с 1494 г. Царский титул был признаваем всеми державами Только в XVII в. из-за этого титула не раз дипломатические переговоры прерывались, и послы уезжали, не достигнув той цели, для которой были отправлены.
На ведение дипломатических переговоров должно было оказывать известное влияние незнание русскими послами иностранных языков, а иностранцами русского; ввиду этого, приходилось обращаться к посредству толмачей и переводчиков, а это конечно не так удобно было для хода переговоров и могло порождать недоразумения. Сбежавший в Швецию подьячий Посольского приказа, озлобленный на своих бывших начальников и товарищей, кажется, преувеличивает возможное иногда явление, говоря, что русские послы «ненаучением своим говорят многия речи к противности или скоростию своею к подвижности, а потом в тех своих словах временем запрутся и превращают на иныя мысли; а что они каких слов говоря запираются, и тое вину возлагают на переводчиков, будто изменою толмачат».
Из общего, вполне корректного, поведения русских послов бывали исключения и на них иногда приносились жалобы; вероятно, в виду этого, в XVII в. из существовавшего в царствование Алексея Михайловича приказа Тайных дел, состоявшего под непосредственным ведением царя, куда «бояре и думные люди не входят и дел не ведают, кроме самого царя», посылались «подьячие с послами в государства и на посольские съезды для того, что послы в своих посольствах много чинят не к чести своему государю, в проезде и в разговорных речах; и те подьячие над послы надсматривают и царю приехав сказывают. И которые послы, ведая в делах неисправление свое и страшась царского гневу, и они тех подьячих дарят и почитают выше их меры, чтобы они, будучи при царе, их послов выставляли, а худым не поносили» (Котошихин). Но этот приказ Тайных дел прекратил свое существование со смертью царя Алексея и контроль, установленный над деятельностью послов, окончился.
Послы, по окончании возложенных на них поручений, представляли привезенные ими грамоты или заключенные ими проекты мирных договоров и подавали отчеты (донесения) о своих действиях – статейные списки (отчеты по статьям, день за днем), дневники своего посольства.
Договоры в киевской Руси писались на двух хартиях, листах: «и eдина хартия есть у царства нашего, на ней же есть крест и имена наша написана, а на другой сли (послы) ваши и гостье ваши». Хартии эти отличались одна от другой, прежде всего, своею внешнею формою: в греческой находился крест, вместо печати, и подпись императора; в русской не было ни того, ни другого. Далее они различались и изложением: греческая грамота содержала в себе более подробное изложение обязанностеїї Греции относительно Руси, подобно тому, как Русская содержала более подробное изложение обязанностей Руси относительно Греции, упоминая только вообще об обязанностях другой стороны. По форме и содержанию договоры Х в, были род росписок, которые выдавали себе взаимно стороны договаривающихся. Договор утверждался присягою, и потом уже его акты разменивались. Мир заключался на веки, «пока сияет солнце и весь мир стоит», или «пока хмель не потонет и камень не поплывет». В двух экземплярах договоры писались и в последующее время; при этом только условии возможно было вержение грамот в случае объявления войны. Грамоты и договоры подписывались лицами, выдававшими их или ведшими переговоры по заключению их. Московские цари, до конца XVII в., не подписывали никаких грамот и, цоодраеов и, вместо них огрское имя (царь и великий князь. ) писали послы и дьяки. «Цари и бояре ни к каким делам, кроме того, что послы прикладывают руки к договорным записям, руки своей не прикладывают, для того устроены думные дьяки», и на грамотах в иностранные государства «для крепости вместо царские руки подписывают подпись думные дьяки сами или товарищи их, простые дияки». После того, как договор подписан и к нему привешена печать, он скреплялся крестным целованием. Послам царя Ивана IV предписывалось в 1571 г. наблюдать, чтобы польский король целовал крест на обеих грамотах и не в подножие креста, а в самый крест, «и не мимо креста, да и не носом». Заключенные мирные записи были только проектами трактата, потому что они получали силу только после того, как царь утвердит их и присягнет на их исполнении.
Статейные списки, которые послы подавали по возвращении из посольства, суть подробнейшие их дневники, в коих они день за днем отмечают весь свой путь и все разговоры, веденные ими: как они ехали, как были встречаемы и принимаемы, как они были у того или другого государя на аудиенция, и что говорили при этом и какие далее переговоры вели с посылавшимися к ним лицами или к коим они сами ездили. Статейные списки эти поражают своею точностью, подробностью, строгим отстаиванием со стороны русских послов интересов и чести Московского государства; но тот же подьячий Посольского приказа Котошихин заподозривает их достоверность, соответствие тому, как на самом деле было. «Все речи, которые говорены и которые не говорены, пишут они в статейных своих списках не против того, как говорено, прекрасно и разумно, выславляючи свой разум на обманство, чрез что б достать у царя себе честь и жалованье большое».
Так посланному в 1522 г. в Литву В. Поликарпову велено в Смоленске дать королевской опасно грамоты, без которой ехать ему к королю на разрешалось.
В 1546 г. великий князь Иван IV положил опалу на крымских по слове за то, что «крымский царь над великаго князя послы нечесть великую и грабежи учинил, подьячего Ляпуна соромотил, нос и уши зашивал, и обнажа по базару водил».
3. О послах народа «рос» в 839 году
3. О послах народа «рос» в 839 году
В Бертинской летописи, написанной епископом города Труа Пруденцием, имеется сообщение под 839 годом, касающееся послов народа «Рос», в котором нетрудно узнать «Русь», ибо греки употребляли для обозначения нации руссов слово «Rhos».
Ввиду интереса, представляемого отрывком, приведем его почти полностью, а затем в несколько сокращенном виде изложим его содержание.
«Venerunt laegati Graecorum a Theophilo imperatore directi… ferentes cum donis imperatore dignis epistolam; quos imperator quinto decimo cal. Juni in Ingulenheim honorifice suscepitt… Misit etiam cum eis quosdam qui se, id est gentem suam, Rhos vocari dicebant, quos rex illorum, Chacanus vocabulo, ad se amititiae, sicut asserebant, causa direxerat, petens per memoratam epistolam, quatenu benignitate imperatoris redeundi facultatem atque auxilium per imperium suum totum habere possent, quoniam itinera per quae ad illum Constantinopolim venerant, inter barbares et nimiae feritatis gentes immanissimas habuerant, quibus eos, ne forte periculum inciderent, redire voluit. Quorum adventus causam imperator diligentius investigans, comperit eos genti esse Sueonum, exploratores potius regni illius nostrisque quam amititiae petitores ratus, penes se eo usque retinendos judiciavit quod veraciter invenire posset, utrum fideliter eo necne pervenerint; idque Theophilio per memoratos legatos suos atque epistolam intimare non distulit, et quod eos illius amore libenter suscepit; ac si fideles invenirentur, et facultas absque illorum periculam in patriam remeandi daretur, cum auxilia remittendos; sin alias, una cum missis nostris ad ejus praesentiam dirigendos, ut, quid de talibus fieri deberet, ipse decernendo efficeret» — «Прибыли послы греков, императором Феофилом отправленные (…), неся послание вместе с дарами, достойными императора; император (Людовик) их с почетом принял в Ингельгейме в пятнадцатый день июньских календ. (…) С ними (т. е. с византийскими послами. — Примеч. ред.) были присланы и те люди, которые себя, то есть народ свой, как говорят, именовали рос (Rhos), каковых людей их король, хакан (Chacanus) прозванием, ранее направил с уверением своей дружественности, прося в упомянутом послании, дабы император (Людовик) соблаговолил обеспечить им возможность вернуться и оказал содействие всею своею властью, ибо свой путь, коим пришли они в тот Константинополь, они проделали среди ужаснейших народов, варварских и весьма свирепых, и дабы не возжелал он (император), чтобы они возвращались теми же путями и не подверглись серьезной угрозе. Причину их прибытия император тщательно исследовал и выяснил, что они — из народа свейского (или «свеонского». — Примеч. ред.), скорее разведчики в том королевстве и в нашем (то есть, в византийском и франкском государствах. — Примеч. ред.), нежели искатели дружбы, и он приказал их удерживать у себя, чтобы можно было достоверно установить, от него (Феофила) они прибыли, или нет; и он немедленно сообщил Феофилу через упомянутых послов и письмом обо всем этом и о том, что из уважения к нему охотно принял и тех людей (из народа рос), и если подтвердится, что они искренни, им будет предоставлена возможность безопасно вернуться в свое отечество и будет оказана помощь; если же окажется иначе, их надлежит вместе с нашими посланниками направить, чтобы они предстали перед ним (Феофилом) и пусть он сам разберется и сделает то, что подобает по отношению к таковым людям» (лат.) (Pertz, Monumenta German. Histor. Script., I, p. 434).
Из этой цитаты видно, что в мае 839 года ко двору императора Людовика Благочестивого в Ингельгейм явилось посольство от византийского императора Феофила. В особом письме последний просил Людовика пропустить через его земли послов «народа Рос», которые были в Царьграде для заключения дружественного договора, но не могли вернуться домой тем же путем, ибо он захвачен свирепыми варварами.
Император Людовик произвел расследование, причем выяснилось, что послы, о которых хлопотал император Феофил, на самом деле шведы. Так как Людовик опасался, что эти люди могут оказаться лазутчиками (exploratores) норманнов, которых он имел основание бояться, то он задержал их до дальнейшего выяснения дела. О последующей судьбе их Пруденций ничего не сообщает.
Эта цитата дала основание норманистам утверждать, что здесь имеется блестящее доказательство того, что «Русь» — это скандинавы, германцы, а не славяне. Послы называли себя «от народа Рос», при подробном расследовании они оказались шведами, следовательно, Русь = шведы.
Трудно понять научную непритязательность подобных ученых. Логики они, очевидно, не изучали, а если и изучали, то недостаточно усвоили. Перед нами типичнейшая логическая ошибка, разбираемая на первых страницах учебника логики: «китаец — человек», «негр — человек», — следовательно китаец есть негр.
В данном случае мы имеем: послы (так они говорили) от народа «Русь», послы (как узнал Людовик) — шведы, — следовательно, «Русь = шведы». Становится стыдно, что ученые споткнулись о такое пустячное логическое препятствие, элементарнейшую задачу логики.
Из свидетельства епископа Пруденция, человека почтенного и ученого, бесспорно вытекает одно: послы, именовавшие себя от племени «Рос», оказались шведами, но это не значит еще, что Русь и шведы — одно и то же.
Если бы «Рос» и шведы были одно и то же, то никакого недоумения и расследования это не возбудило бы (допустим, англичанин назвал бы себя британцем, взволновало ли бы это кого-нибудь?).
Если же было специальное расследование, то именно потому, что Русь не шведы. Подозрение было вполне обоснованно: если ты швед, почему ты называешь себя руссом?
Не может быть даже и речи, что здесь произошло недоразумение, некоторая путаница понятий, что вместо широкого племенного понятия (шведы) послы употребили более частное («Рос»). Если бы это было общеупотребительно и понятно, то у Людовика не было бы никаких оснований поднимать историю, если же оно было малоупотребительно и непонятно, то у послов не было оснований его употреблять. Ведь послы нуждались в чем-то, что служило аргументом в их пользу и помогло бы убедить Людовика пропустить их через его земли.
В дальнейших наших рассуждениях перед нами такие возможности: 1) послы были действительно славяне — «Русь», 2) послы были шведами, желавшими обмануть Людовика, употребив имя «Рос» как хитрое прикрытие, 3) послы были шведами по национальности, но являлись уполномоченными Руси в переговорах с Византией.
Если послы были действительно от племени «Рос», т. е. славянами, можем ли допустить, что Людовик, производивший специальное расследование и уж, конечно, опиравшийся на людей знающих, мог ли он признать славян за германцев? Явная нелепость: ведь послы-славяне, прежде всего, не говорили по-скандинавски.
Если же послы были шведами, хотевшими обмануть Людовика, то могли ли они быть такими идиотами, чтобы прикрываться самым одиозным именем? Уж если они хотели обмануть Людовика, то они должны были назваться племенем, ничего общего со скандинавскими не имеющим. Но если это так, то это значит, что «Рос» ни в коем случае не скандинавы. Наконец, если послы действительно были обманщиками, то в этом обмане должен был быть замешан и сам император Феофил, снабдивший их рекомендательным письмом, — опять явная нелепость.
Кстати, добавим, что в дискуссии о послах 839 года нашлись и такие умники, которые предполагали, что и послы не были послы, а купцы, прикрывавшиеся именем послов и желавшие воспользоваться дипломатическими привилегиями, — мысль, заставляющая признать, что и в Царьграде, и в Ингельгейме оба императора и все их служащие были круглыми дураками, что в древности не было ни верительных грамот, ни печатей (о которых мы находим упоминание в самых первых договорах Руси с Византией!).
Это предположение говорит не только о низком уровне умственных способностей у лиц, его высказывавших, но и о том, что такое предположение имело скорее смысл запутать вопрос, создавши своего рода дымовую завесу, когда спорят не об основном, а совершенно второстепенном, а основной вопрос остается нерешенным.
Остается единственно возможное, и вместе с тем правильное, объяснение случившегося: послы по национальности были шведы, но представляли собой в переговорах с Византией народ «Рос», т. е. Киевскую Русь, поэтому они и говорили о себе, что они послы от народа «Рос». И в дальнейшем мы не раз встречаем скандинавов в переговорах с Византией (Карла, Ингельда и др.), говорящих: «Мы — от рода русского».
Совершенно естественно, что скандинавы, ездившие повсюду и знавшие пути и языки, ездили в Царьград послами Руси, которая была соседкой Византии и с которой торговля поддерживалась из тьмы веков.
Представлять же Скандинавию в переговорах с Византией они не могли уже потому, что огромное расстояние, отделявшее Византию от Скандинавии, трудность пути, несовершенство тогдашних способов передвижения и т. д. почти совершенно изолировали эти страны друг от друга. Мы вообще не знаем ни одного договора между этими странами за все время их существования (исключая, конечно, современную эпоху).
Далее (что особенно интересно для уяснения психологии норманистов), многие усиленно подчеркивают влияние скандинавов на Киевскую Русь, они настаивают, что чуть ли не все послы руссов в переговорах 907, 912 и 945 годов были скандинавы, но когда речь заходит о переговорах 839 года, то они решительно устраняют славян и считают, что они на этот раз представляли самих себя и даже назывались Русью! Подумали ли норманисты, что для заключения дружественного договора между Скандинавией и Византией должны были быть какие-то реальные (материальные, экономические, политические и т. д.) предпосылки?
На самом деле все события: 839, 860, 867, 907, 912 и 945 годов были единой, действительной и вместе с тем логической цепью, показывающей, что Киевская Русь по крайней мере на протяжении столетия пользовалась то дипломатической, то военной помощью скандинавов. Можно сказать с уверенностью, что в этой цепи были и иные звенья, но история не сохранила нам их следов, но кое-что, вероятно, еще будет найдено.
Одно из таких посольств Руси (конечно, не первое) в 839 году не могло вернуться в Киев из-за перехваченного врагами Руси пути через Днепр и пыталось вернуться домой круговым путем, очевидно по Дунаю.
В Ингельгейме послы, будучи представлены, как «россы», конечно, разговаривали между собой на родном языке, т. е. по-шведски, чем и возбудили подозрение, что они лазутчики. Как следствие, Людовик задержал их для дальнейшего выяснения дела. Очевидно, выяснение установило, что послы действительно от «народа Рос», и их отпустили, иначе Пруденций упомянул бы о поимке лазутчиков-норманнов.
Все просто и понятно, и прежде всего то, что народ «Рос» ни в коем случае не был скандинавским.
Норманисты, далее, злонамеренно умолчали, что в 867 году, после карательной экспедиции руссов на Царьград, Василий Македонец, воцарившийся на месте убитого им Михаила III, посылал послов с дарами в Русь «для возобновления бывших договоров».
За нарушение договора Михаилом III Византия была жестоко наказана еще в 860 году (по другим данным, в 865 году). Какой же это был договор?
Да, очевидно, именно тот (или близкий к нему), который заключил с Русью в 839 году его отец Феофил!
Таким образом, послы Руси в 839 году, что ездили в Царьград для заключения дружбы с Византией, не висят где-то в воздухе, а являются органическим звеном событий, связывавших Русь с Византией еще издавна, задолго до появления Рюрика на сцене на севере.
Таким образом, Русь (и именно под этим именем!) была отлично и издавна известна в Византии, если еще в 839 году с ней заключали официально договор двух держав. Поскольку, однако, отношения Руси с Византией протекали мирно, нормально, они не нашли должного отражения в истории, которая излагает главным образом катаклизмы в жизни наций. Это не значит, однако, что Руси в Византии не знали. Уже Фотий, называя их «варварами», дает довольно точный очерк того, что представляли собой руссы того времени.
Что народ «Рос» был славянами, а не скандинавами, видно также из того, что их вождя, согласно Вертинской летописи, они называли «хаканом». Мы знаем положительно, что почетный титул «хакана» или «кагана» употреблялся на Руси даже до конца XII века (см., напр., «Слово о полку Игореве», «Слово о благодати» митрополита Илариона). Это был отголосок хазарского влияния. Когда-то Русь была в подчинении у Хазарского каганата (именно Киевская Русь), этот почетный титул для князя дошел в своем употреблении почти до XIII века. Естественно, что в 839 году хазарское влияние было гораздо сильнее.
Спросим, однако, норманистов: звался ли когда-нибудь в Скандинавии вождь «хаканом»? Конечно, нет!
Карамзин, будучи норманистом, усмотрел в слове «chacanus» просто имя скандинавского князя Hacon’а, но на это имеется ряд существенных возражений: 1) филологическое: в слове «хакан» или «каган» (в его иной огласовке) имеются два «а»; в слове «Гакон» мы имеем «а» и «о», 2) историческое: Карамзин не доказал ничем, что в 839 году в Скандинавии княжил какой-нибудь Гакон и что он посылал в Византию мирное посольство, 3) грамматическое: выражение — «quos rex illorum Chaccanus vocabulo» показывает своей конструкцией, что речь идет не о личном имени, а о титуле, 4) логическое: при существовании между Людовиком и норманнами плохих отношений называть своего норманского короля Гакона было по меньшей мере неосторожно, а то и просто глупо.
Что «хакон» не был Гаконом, настолько ясно, что даже такой норманист, как Томсен, решительно отрицает такое понимание.
Некоторых может смутить то, что имеется перестановка слогов в словах «хакон», «хаган», «каган», что, мол, эти слова разные. Подобное явление встречается часто, в особенности если слова произносятся разными народами (у каждого свои законы фонетики).
Например, множество народов говорит «мар-мор», русские говорят «мра-мор», по-латыни «for-mosus», по-румынски «фру-мозус» и т. д. Даже в пределах одного народа говорят по-разному: одни «баркас», другие «карбас», в летописи посол Руси в одном месте называется Рулав, в другом месте он же — Лорав, и т. д.
Высказывались также сомнения, что император Феофил употребил в письме слово «хакан», что греки, мол, должны были употребить иное слово, и т. д.
Все эти рассуждения совершенно беспочвенны, ибо жизнь показывает, что в практике большинства народов ради вежливости и почтения принято употреблять титулы в их оригинальной фонетике, а не переводить на свой язык.
У китайцев был «богдо-хан», у татар «хан», у хазар «каган», у римлян «цезарь», у греков «базилевс», у итальянцев недавно «дуче», у немцев «фюрер» и т. д.
Совершенно естественно, что послы руссов титуловали своего вождя наиболее почетным (для них) именем «хакана»; так же естественно, что император Феофил употребил в официальном письме, содержание которого, конечно, было известно послам руссов, то же выражение. В этом случае он мог быть уверен, что никак не обидит послов, с переводом же этого титула на греческий или латинский могли случиться и неприятности.
Интересно, что в 871 году Людовик II послал ответное письмо греческому императору Василию, протестовавшему против употребления франкскими королями титула император (или, по-гречески, «базилевс»), которым те наделяли сами себя.
Людовик II в свою очередь протестовал против монополии этого титула византийскими императорами и упрекал последних в отказе их называть этим именем и других королей, и что они применяют, например, титул «chaganus» в отношении королей аваров, хазаров или норманнов («praebatum Avarum, Gazarorum aut Northmannorum» (Pertz, Monumenta Germ. Hict., III, р. 523).
Это совершенно верно, ибо речь идет здесь не о норманнах в широком значении этого слова, а об узком его понимании, т. е. о Киевской Руси, т. е. той части общего понятия «норманны». которая называла своего главу «хаканом».
Что речь шла не о норманнах Скандинавии, ясно из того, что вопрос о титуловании вождей разбойничьих шаек, конечно, не мог подниматься. Речь шла о титуловании глав различных государств, вступавших в дипломатические сношения друг с другом.
Остается сказать еще несколько слов о третьем историческом источнике, толкующем о «хакане» и «Руси». Этот источник — иного рода, далеко менее достоверный, чем западные источники. Это сообщение арабского писателя (около 912 г.) Ибн-Даста. В этом сообщении так много неясного и напутанного, что нет ни одного исследователя, который сказал бы, что он вполне ясно понимает, о ком идет речь. На сути сообщения поэтому мы не останавливаемся, отметим только, что, по Ибн-Даста, вождь «руссов» назывался «Хакан-Рус». И здесь опять мы находим какой-то отголосок того, что вождь руссов назывался «хакан». Из всего вышесказанного ясно, что послы народа «Рос» были послами Киевской Руси, а не скандинавского государства.
Остается упомянуть для полноты, что высказывалась мысль, будто послы на самом деле были от хазарского кагана, но тогда послам нечего было называть себя народом «Рос», а просто переехать через море домой — в этом препятствий им не было. Другое дело было с Киевской Русью со столицей, расположенной по крайней мере в 500 километрах от берега моря, этот путь действительно мог быть перехвачен врагами.
Предполагали также, что послы были от так называемой «Черноморской Руси», гипотетического славянского государства на Черном море, о котором достоверно мы решительно ничего не знаем. Но и в этом случае что мешало послам переехать через море, а не ехать за тридевять земель в обратную сторону?
Одним словом, мудрили на все лады, стараясь обойти единственное напрашивающееся само собой решение. Принять его не могли потому, что не позволял норманистский гипноз.
Итак, выводы из показаний Вертинской летописи следующие.
1. Народ «Рос» ни в коем случае не был скандинавским: а) такого скандинавского народа история Запада не знает совершенно, b) никогда в Скандинавии королей «хаканами» не называли, с) история вообще не знает заключения договора между Византией и Скандинавией, d) Людовик не мог принять славян за шведов, е) если послы обманывали Людовика, они не могли прикрываться именем именно того народа, которого он имел основания бояться.
2. Народ «Рос» был Киевской Русью, издавна заключавшим договоры с греками, о чем имеется ясное указание в документах, относящихся уже к 867 году. Посольство 839-го, вернее, 838 года в Царьград было одним из цепи посольств, связывающих Киевскую Русь с Византией. В подобных посольствах от имени Руси принимали участие и скандинавы, что дало основание для подозрений Людовика.
3. 839 год, таким образом, является пока самым древним упоминанием о Руси, сохраненным в достоверном историческом источнике. Поэтому 839 год может считаться годом, когда «нача ся прозывати Руськая Земля», т. е. когда Русь выступила на арену мировой истории, иначе говоря, до Рюрика. Самый термин «Русь» («Рос»), конечно, создался задолго до этого, в 839 году он был достаточно известен и в Византии, и в Западной Европе и в разъяснениях не нуждался — Русь уже хорошо знали.
4. Этот важный опорный пункт норманизма решительно не может быть принят, наоборот: свидетельство Вертинской летописи говорит совершенно определенно в пользу «славянофилов». Напомним, что правота последних подтверждается целым рядом фактов и соображений, которые читатель найдет в последующих выпусках. Опубликовать сразу весь материал автор не имеет ни времени, ни средств. Он только может заверить читателя, что все опорные пункты норманистов им опровергнуты.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.
Продолжение на ЛитРес
Читайте также
13.2. Раскопки Помпеи. Когда погиб город? По-видимому, в 1500 году или в 1631 году
13.2. Раскопки Помпеи. Когда погиб город? По-видимому, в 1500 году или в 1631 году Ярким примером проблем, возникающих при датировании археологического материала, являются раскопки «античной» Помпеи. В частности, не совсем понятно, извержением КАКОГО ГОДА была разрушена Помпея.
2. Рождество Христа в 1152 году и Его распятие в Царь-Граде в 1185 году
2. Рождество Христа в 1152 году и Его распятие в Царь-Граде в 1185 году В XII веке происходят важные события, описанные в Евангелиях: пришествие Иисуса Христа, его жизнь и распятие. Впрочем, дошедший до нас текст Евангелий отредактирован и относится, скорее всего, к XIV–XV векам.В
2. Рождество Христа в 1152 году и Его распятие в Царь-Граде в 1185 году
2. Рождество Христа в 1152 году и Его распятие в Царь-Граде в 1185 году В XII веке происходят важные события, описанные в Евангелиях: пришествие Иисуса Христа, его жизнь и распятие. Впрочем, дошедший до нас текст Евангелий отредактирован и относится, скорее всего, к XIV–XV векам.В
42. Фидель Кастро: политика против народа или во благо народа?
42. Фидель Кастро: политика против народа или во благо народа? Часть 1Сванидзе: Здравствуйте! У нас в России, как известно, прошлое непредсказуемо. Каждое время воспринимает прошлое по-своему. В эфире «Суд времени». В центре нашего внимания исторические события, персонажи,
4.2.3. Первое восстановление Иерусалима на седьмом году царя Арта-Ксеркса Восстановление Казани в 1554 году
4.2.3. Первое восстановление Иерусалима на седьмом году царя Арта-Ксеркса Восстановление Казани в 1554 году Согласно первой книге Ездры, в седьмой год Арта-Ксеркса возникает первая мысль о восстановлении Иерусалима (1 Ездры 7:7). Священник Ездра инспектирует развалины
6. Успешный египетский поход Камбиса — это взятие Царь-Града в 1453 году или взятие Казани в 1552 году
6. Успешный египетский поход Камбиса — это взятие Царь-Града в 1453 году или взятие Казани в 1552 году 6.1. Рассказ Геродота Мы уже цитировали Геродота, сообщившего, что молодой персидский царевич Камбис обещал своей матери «перевернуть Египет вверх дном», как только
6. Взятие Москвы в 1610 году Скопиным-Шуйским, а потом, вскоре, в 1612 году Мининым и Пожарским
6. Взятие Москвы в 1610 году Скопиным-Шуйским, а потом, вскоре, в 1612 году Мининым и Пожарским В 1609 году Русь погружена в тяжелую смуту. Царь Василий Шуйский сидел в Москве, однако город обложен войсками «Вора» = «Лже»-Дмитрия и поляками. Сам «Вор» — в Тушине. В Москве царит хаос,
Глава 35. Об американских послах
Глава 35. Об американских послах Когда нам подбросили «подарок» Рузвельта, вместе с послом Гарриманом, невольно задашься вопросом: «А кто у нас был послом от Америки в 1941 году?». Нет ничего проще ответа: послом Соединенных Штатов в Советском Союзе, на тот период, был Лоренс
5. Русский Лицевой Свод подтверждает наш вывод, что знаменитое «античное» извержение Везувия, погубившее Помпеи и Геркуланум, произошло в 1631 году, а вовсе не в 79 году
5. Русский Лицевой Свод подтверждает наш вывод, что знаменитое «античное» извержение Везувия, погубившее Помпеи и Геркуланум, произошло в 1631 году, а вовсе не в 79 году В 1990 году А.Т. Фоменко показал при помощи статистического метода династических параллелизмов, что в
Когда начинается более или менее достоверная история: в 1582 году или в 1648 году?
Когда начинается более или менее достоверная история: в 1582 году или в 1648 году? Каждый раз, когда вопрос такого рода формулируется очередным критиком хронологии, он вызывает бурю эмоций. Представители ТИ рассматривают его как очередную провокацию (для них и китайские
4. О послах руссов к грекам в 907 и 911 годах
4. О послах руссов к грекам в 907 и 911 годах В отношении послов князя Олега при заключении договоров с греками в 907 и 911 годах мы находимся в довольно благоприятном положении: в списке послов 907 и 911 годов повторяется пять имен, что дает возможность сравнить транскрипцию
36. О ПОСЛАХ РАЗЛИЧНЫХ к вере Владимира увещавающих.
36. О ПОСЛАХ РАЗЛИЧНЫХ к вере Владимира увещавающих. ЕГДА ВЕЛИКИЙ КНЯЗЬ Владимир Монарх, или Самодержец всея России храбростию и величеством Царствия своего во всей подсолнечной паче иных прославися, мрак же бесовскаго прельщения, сиречь идолослужение, не у от него светом
37. О ПОСЛАХ ГРЕЧЕСКИХ К ВЛАДИМИРУ.
37. О ПОСЛАХ ГРЕЧЕСКИХ К ВЛАДИМИРУ. ЕГДА УБО ПРИИДОША к Владимиру послы от Царей Греческих, Василиа и Константина, Кирилл Философ с прочими; тогда с Владимиром он Кирилл Гречин, яко премудр муж, беседова намнозе о Вере Христианстей, наченши от создания Мира по всем
Вместо введения. Как некоторые «марксисты» опровергали материализм в 1908 году и некоторые идеалисты в 1710 году
Вместо введения. Как некоторые «марксисты» опровергали материализм в 1908 году и некоторые идеалисты в 1710 году Кто сколько-нибудь знаком с философской литературой, тот должен знать, что едва ли найдется хоть один современный профессор философии (а также теологии), который