Что такое время бусово в слове о полку игореве
Что такое время бусово в слове о полку игореве
Одновременно появлялись и др. суждения при объяснении этого словосочетания. Д. Прозоровский в работе «Новый опыт объяснительного изложения Слова о полку Игореве» отмечал, что «Бус был предметом почитания» готских дев, поющих «время Бусово». Опираясь на указанное
И. Снегиревым «кашинское значение слова „бус“ — пьяный», предположил, что в образе готских дев могли быть представлены «мифические существа, подобные древним вакханкам, неистово пирующим в честь Буса и в славу Шарухана». В «Добавлениях», напечатанных в этой же книге, учитывая приведенные П. Кузмищевым камчатские определения слов «бус» (самый мелкий, едва приметный дождичек), «бусит» (идет мелкий дождь при постоянно пасмурной погоде) и «бусая кошка» (у которой шерсть бусого, дымчатого цвета) и считая, что словом «бус» «обозначается некоторое подобие туману, дыму», Прозоровский писал: «Выражение „бусови врани“, видимо, означает „бусые вороны“, из чего по переносе этого выражения на „Бусово время“ происходит игра слов» (Новый опыт С. 82). О том, что в областном наречии, в словаре В. И Даля слово «бусый» означает «серый», «дымчатый», «темно-голубо-серый», «буро-дымчатый» и др., говорили В. В. Макушев и В. Миллер, при этом Макушев предполагал, что слово могло существовать в форме «бусов» и относиться «ко времени (серое, тоскливое время)». Е. В. Барсов (1890) находил, что «Бусово время значит тоскливое, печальное время» О. Партыцкий считал, что «Бус взят автором С. из „готской мифологии“: он был богом Весны, королем мудрым и справедливым». К. Я. Эрбен и Ф. Е. Корш читали вм. «время Бусово» — «время (веремя) Б ѣ сово».
Существует еще одно объяснение слову «Бус». М. В. Щепкина, возводя «Бус» к тому же корню, что и «бос — босове», «босый», «босов», считала, вслед за И. И. Срезневским, что «бос» передает греч. слово «демон», которое означало «с принятием христианства — духа зла, беса». Отталкиваясь от работы П. С. Иващенко, изучавшего остатки языч. верований в жизни южнорус. народа и обнаружившего поклонение (во избавление от напасти) темной силе — Бузю, Б. Ангелов, возведя прилагательное «бусов» к слову «бус» и считая, что оно должно также обозначать качества, свойственные темной силе, пишет «Фраза „время Бусово“ означает время дьявола, мрака, ночи, времен язычества» (Заметки. С. 53—54).
Впервые эта параллель была проведена Н. Головиным (1846). О. Огоновский, на которого при рассмотрении этого отрывка обычно ссылаются все исследователи С., обосновывал это толкование так: «. время Бусово е без сумнінья той час, о котрім Бооз, король Антів-Славян трагичною умер смертью. Про-те готські дівчата величали богатиря народу своего, Вінітара, що поборов племя, рідне сучасним Русичам. Але-ж тиї дівчата тямили мабуть також на се, що над ними панували Половці, за-для того, по словам
автора, леліють вони месть Шароканову. » (Слово. С. 86). Находил вероятным, что песня готских дев относилась именно к этому периоду, и А. А. Шахматов. Этого же мнения придерживались В. Н. Перетц, В. В. Мавродин, Д. С. Лихачев, Л. А. Дмитриев, Б. А. Рыбаков и др. комментаторы С. В оценках смысла этого образа нет единомыслия. Л. А. Булаховский (1959, 1978) считал, что В. Б. могло иметь значение «проклятое» с точки зрения «русичей» (а не готских дев), а С. К. Шамбинаго — время «героическое для половцев»; В. Ф. Соболевский полагал, что готские девы воспевают В. Б. как время поражения короля Винитара от антов.
Н. А. Мещерский, поддерживая точку зрения Огоновского — Шахматова, посчитал, что имя Буса — Бооза упомянуто в С. еще и в рассказе о сне Святослава в выражении «бусове врани» (исправленное из «босуви врани» изд. 1800 и Екатерининской копии) и спрашивает: «Не имеется ли здесь в виду какая-либо общеизвестная легенда о зловещих воронах Буса?» (К вопросу. С. 85).
В 80-х появилась еще одна точка зрения на словосочетание В. Б., высказанная М. А. Салминой. Если в слове «бусово» не предполагать имя, то оно может означать мореходное судно-бусу. Это слово встречается в летописных текстах и актовом материале сер. — втор. пол. XV, XVI вв. и употребляется в контексте, где речь идет или о военных событиях, или о торговых связях русских. «Готскія девы» «поютъ» «времена бус». К этой же мысли склоняется в одной
из последних своих работ о С. и Лихачев (1985). Заметим, что бусы-галеры и бусы-корабли, упоминаемые в устной традиции, называл, комментируя эпитет «бусый» (бусови врани, бусымъ влъкомъ), еще Перетц (1926).
ВРЕМЯ БУСОВО
Одновременно появлялись и др. суждения при объяснении этого словосочетания. Д. Прозоровский в работе «Новый опыт объяснительного изложения Слова о полку Игореве» отмечал, что «Бус был предметом почитания» готских дев, поющих «время Бусово». Опираясь на указанное
И. Снегиревым «кашинское значение слова „бус“ — пьяный», предположил, что в образе готских дев могли быть представлены «мифические существа, подобные древним вакханкам, неистово пирующим в честь Буса и в славу Шарухана». В «Добавлениях», напечатанных в этой же книге, учитывая приведенные П. Кузмищевым камчатские определения слов «бус» (самый мелкий, едва приметный дождичек), «бусит» (идет мелкий дождь при постоянно пасмурной погоде) и «бусая кошка» (у которой шерсть бусого, дымчатого цвета) и считая, что словом «бус» «обозначается некоторое подобие туману, дыму», Прозоровский писал: «Выражение „бусови врани“, видимо, означает „бусые вороны“, из чего по переносе этого выражения на „Бусово время“ происходит игра слов» (Новый опыт С. 82). О том, что в областном наречии, в словаре В. И Даля слово «бусый» означает «серый», «дымчатый», «темно-голубо-серый», «буро-дымчатый» и др., говорили В. В. Макушев и В. Миллер, при этом Макушев предполагал, что слово могло существовать в форме «бусов» и относиться «ко времени (серое, тоскливое время)». Е. В. Барсов (1890) находил, что «Бусово время значит тоскливое, печальное время» О. Партыцкий считал, что «Бус взят автором С. из „готской мифологии“: он был богом Весны, королем мудрым и справедливым». К. Я. Эрбен и Ф. Е. Корш читали вм. «время Бусово» — «время (веремя) Б ѣ сово».
Существует еще одно объяснение слову «Бус». М. В. Щепкина, возводя «Бус» к тому же корню, что и «бос — босове», «босый», «босов», считала, вслед за И. И. Срезневским, что «бос» передает греч. слово «демон», которое означало «с принятием христианства — духа зла, беса». Отталкиваясь от работы П. С. Иващенко, изучавшего остатки языч. верований в жизни южнорус. народа и обнаружившего поклонение (во избавление от напасти) темной силе — Бузю, Б. Ангелов, возведя прилагательное «бусов» к слову «бус» и считая, что оно должно также обозначать качества, свойственные темной силе, пишет «Фраза „время Бусово“ означает время дьявола, мрака, ночи, времен язычества» (Заметки. С. 53—54).
Впервые эта параллель была проведена Н. Головиным (1846). О. Огоновский, на которого при рассмотрении этого отрывка обычно ссылаются все исследователи С., обосновывал это толкование так: «. время Бусово е без сумнінья той час, о котрім Бооз, король Антів-Славян трагичною умер смертью. Про-те готські дівчата величали богатиря народу своего, Вінітара, що поборов племя, рідне сучасним Русичам. Але-ж тиї дівчата тямили мабуть також на се, що над ними панували Половці, за-для того, по словам
автора, леліють вони месть Шароканову. » (Слово. С. 86). Находил вероятным, что песня готских дев относилась именно к этому периоду, и А. А. Шахматов. Этого же мнения придерживались В. Н. Перетц, В. В. Мавродин, Д. С. Лихачев, Л. А. Дмитриев, Б. А. Рыбаков и др. комментаторы С. В оценках смысла этого образа нет единомыслия. Л. А. Булаховский (1959, 1978) считал, что В. Б. могло иметь значение «проклятое» с точки зрения «русичей» (а не готских дев), а С. К. Шамбинаго — время «героическое для половцев»; В. Ф. Соболевский полагал, что готские девы воспевают В. Б. как время поражения короля Винитара от антов.
Н. А. Мещерский, поддерживая точку зрения Огоновского — Шахматова, посчитал, что имя Буса — Бооза упомянуто в С. еще и в рассказе о сне Святослава в выражении «бусове врани» (исправленное из «босуви врани» изд. 1800 и Екатерининской копии) и спрашивает: «Не имеется ли здесь в виду какая-либо общеизвестная легенда о зловещих воронах Буса?» (К вопросу. С. 85).
В 80-х появилась еще одна точка зрения на словосочетание В. Б., высказанная М. А. Салминой. Если в слове «бусово» не предполагать имя, то оно может означать мореходное судно-бусу. Это слово встречается в летописных текстах и актовом материале сер. — втор. пол. XV, XVI вв. и употребляется в контексте, где речь идет или о военных событиях, или о торговых связях русских. «Готскія девы» «поютъ» «времена бус». К этой же мысли склоняется в одной
из последних своих работ о С. и Лихачев (1985). Заметим, что бусы-галеры и бусы-корабли, упоминаемые в устной традиции, называл, комментируя эпитет «бусый» (бусови врани, бусымъ влъкомъ), еще Перетц (1926).
Древняя Русь и её соседи
Про «древнерусский» и речи нет, язык называли словенским. Здесь «жадни» безусловно в значении «алчут», но в украинском «жаден, жадныи» (укр. жоден) в значении «ни единый» широко используется как минимум с XIV века. То есть не пару раз и не с XVI века.
Касательного «время бусово», есть в украинском бусий «пьяный» и буство «буйство». В том смысле, что автор СПИ про Божа почти наверняка ничего не знал, и вряд ли знал про этого самого Боуса.
> Скорее всего (и я тут далеко не первый), это скандинавское имя Búi (см. Cleasby-Vigfusson s. v.) = совр. дат. Boye, букв. ‘житель, сосед’, известно из Саги о Йомсвикингах, например.
> Саксон Грамматик или его источник уверенно
> указывает на захоронение Боуса на территории Руси.
>>>Процитируйте, пожалуйста, отрывок, где «уверенно указывает».
А как ещё понимать текст, если Хотер по Саксону уходит в поход против рутенов из своей страны (Дании) и завещает в случае гибели (о которой ему говорил предсказатель) назначить правителем сына Рорика, погибает в этой войне, а рутены раненного Боуса долго несут на щитах домой, и рутены же хоронят и воздвигают огромадный холм-памятник? (Nec iucunda Boo victoria exstitit; quippe tam graviter affectus acie excessit, ut scuto exceptus atque a peditibus vicissim subeuntibus domum relatus postridie vulnerum dolore consumeretur. Cuius corpus magnifico funeris apparatu Rutenus tumulavit exercitus, nomine eius insignem exstruens collem, ne tanti iuvenis monumenta a posterorum memoria citius dilaberentur. Gesta Danorum, III, 4)
> Боус-Бус, судя по всему, был известен и самим
> русам, как персонаж местной мифологии
>>>Судя по чему? По единственному упоминанию о «времени бусовом» в СлоПолкИг? Так из него не следует ни то, что это именно персонаж мифологии, ни то, что он имеет какое-то отношение к «русам», славянам или балтам. Кстати, откуда здесь вообще взялись балты?
>>> Какие-нибудь другие примеры «перехода по наследству», с сохранением имени и проч.? Какие-нибудь следы персонажа по имени *Baus- vel sim. в балтской мифологии?
не припоминаю я такого у прочих балтов, но это объяснимо: персонаж принадлежал мифологии тех балтов, которые ассимилированы восточными славянами и стали частью др.-русского этноса. Поэтому у Саксона Боу(с) и отнесён к рутенам.
>>>Кстати, в тексте у нас только склоняемые формы: Boum (acc.), Boo (dat.), формы номинатива Bous* в тексте нет.
Всё верно, но номинатив Bous естественным образом «вытекает» из имеющихся форм. И именно так (с опорой на Саксона) это имя приводится, например, у Иоанна Магнуса в его «Истории готов и шведов» (сужу по римскому изданию 1554 года, p. 93).
>>>Скорее всего (и я тут далеко не первый), это скандинавское имя Búi (см. Cleasby-Vigfusson s. v.) = совр. дат. Boye, букв. ‘житель, сосед’, известно из Саги о Йомсвикингах, например.
Это нелогично: зачем Саксону по отношению к вождю рутенов применять (по-сути придумывать) какое-то имя вместо эддического Вали? Если он «историфицировал» миф, то почему не оставил Вали в качестве рутенского вождя?
(продолжение в следующем комменте)
>>> Перечисленные прусские имена (Michil Bawse и др.) Топоров объясняет из *bauz- и сравнивает их, в частности, с литовскими Baužas, Bauža (
лит. baužas ‘пугало’), не исключая, правда, и возможность *baus-.
>>>Как ещё понимать слово domum? Да как угодно, включая «назад в лагерь» (до которого, кстати, по тексту рукой подать, ведь Bous’а несли туда на щите, а умер он postridie после битвы. Впрочем, эпическое пространство такое эпическое. ). В тексте нигде прямо не сказано, что Hotherus сражался с Bous’ом в стране рутенов, где бы она, по мнению Саксона/его источника, ни находилась. Географическая локация, упоминаемая непосредственно перед обсуждаемым отрывком – Норвегия (filios demum Herlecum Gericumque Norvagiae praetulit). Нельзя исключить, что Саксон имел в виду именно поход Hotherus’а в «Рутению», но _уверенно указывать_ на что-либо он не указывает.
>>>И, если уж на то пошло, не думаю, что от образованного датчанина 12-го века могло совсем укрыться то обстоятельство, что династия, правящая в современной ему «Рутении», имеет неместное происхождение.
Ну тогдашних людей «местное/неместное» происхождение меньше всего волновало. Для них важнее родовитость и знаменитость знатного рода, поэтому они своего Одина-родоначальника для начала «поселили» в Азию поближе к знаменитой Трое..
>>>А в чём специфическая связь между «рутенами» и балтами, как угодно ассимилированными?
Необязательно. Например: 1267 г. «ходиша новгородци с Елеферьемь Сбыславичемь и с Доумонтом съ пльсковици на Литву, и много их повоеваша» (Новгородская 1 летопись старшего извода, пергамент 13-14 вв). Тем более где-нить на берегах Западной Двины. Думаю дилекты с [w]
[u] (прототип белорус. ў) на Северо-Западе «Рутении» вполне существовали в период написания Gesta Danorum, и ранее.
> Это нелогично: зачем Саксону по отношению к вождю рутенов
> применять (по-сути придумывать) какое-то имя вместо
> эддического Вали? Если он «историфицировал» миф, то
> почему не оставил Вали в качестве рутенского вождя?
>>>Предположу, что Саксон имел дело с вариантом мифа, отличным от зафиксированного в Эдде (хотя бы именем одного из действующих лиц). Собственно, разве в самой Эдде /
ах мы не находим дивергентные варианты одного и того же сюжета? А уж как там тусуются имена… Мать Тора может быть Йёрд (Jǫrð), а может и Фьёргюн (Fjǫrgyn), и это при параллельном наличии Фьёргюна (Fjǫrgynn) мужского рода!
> неизвестный в других вариантах Боус
>>> Оговорим: неизвестный _нам_.
> его предполагаемое сканд. имя (Вы его уже приводили)
> ничем не намекает на эту единственную функцию
>>>А разве непременно должно намекать?
Не обязательно, но речь идёт не о широко известном персонаже, который обычно «обрастает» множеством подвигов и/или иных деяний. Редкое имя редкого персонажа, связанного с одним-единственным сюжетом, причём это вариант сюжета. вообще появление вариантов обычно объясняется
>>>Норденстренг тоже так думал, поэтому объяснял Вали (Váli) как ‘маленький воин’,
>>>но ведь его зовут и Али (SnE: Áli eða Váli heitir einn sonr Óðins ok Rindar),
в протографе рукописи могла утратиться начальная «V».
>>>а помимо него, имя Вали носит сын Локи и Сигюн, а также один карлик в dvergatal. Этимология имени остаётся спорной, afaik.
> в Слове готские девы, которые воспевают время Бусово,
> когда «лелеют» МЕСТЬ Шаруканю, имеется ввиду именно
> воспевание времени Боуса.
>>>_Боус_ (в варианте *Боўс
*Бовс) и _Бус_ из СлоПолкИг, как бы это выразиться… не конгруэнтны друг другу. Их нельзя возвести к одному и тому же балтскому протопипу, если только не предполагать заимствование в два этапа, с приличной хронологической дистанцией.
В общем и целом на мой взгляд: «точек соприкосновения» между «Бусовым временем» Слова и «Боусом-мстителем» Саксона немало.
Что такое время бусово в слове о полку игореве
Т. 1. А—В. — 1995. — С. 242—245.
Одновременно появлялись и др. суждения при объяснении этого словосочетания. Д. Прозоровский в работе «Новый опыт объяснительного изложения Слова о полку Игореве» отмечал, что «Бус был предметом почитания» готских дев, поющих «время Бусово». Опираясь на указанное
И. Снегиревым «кашинское значение слова „бус“ — пьяный», предположил, что в образе готских дев могли быть представлены «мифические существа, подобные древним вакханкам, неистово пирующим в честь Буса и в славу Шарухана». В «Добавлениях», напечатанных в этой же книге, учитывая приведенные П. Кузмищевым камчатские определения слов «бус» (самый мелкий, едва приметный дождичек), «бусит» (идет мелкий дождь при постоянно пасмурной погоде) и «бусая кошка» (у которой шерсть бусого, дымчатого цвета) и считая, что словом «бус» «обозначается некоторое подобие туману, дыму», Прозоровский писал: «Выражение „бусови врани“, видимо, означает „бусые вороны“, из чего по переносе этого выражения на „Бусово время“ происходит игра слов» (Новый опыт С. 82). О том, что в областном наречии, в словаре В. И Даля слово «бусый» означает «серый», «дымчатый», «темно-голубо-серый», «буро-дымчатый» и др., говорили В. В. Макушев и В. Миллер, при этом Макушев предполагал, что слово могло существовать в форме «бусов» и относиться «ко времени (серое, тоскливое время)». Е. В. Барсов (1890) находил, что «Бусово время значит тоскливое, печальное время» О. Партыцкий считал, что «Бус взят автором С. из „готской мифологии“: он был богом Весны, королем мудрым и справедливым». К. Я. Эрбен и Ф. Е. Корш читали вм. «время Бусово» — «время (веремя) Б ѣ сово».
Существует еще одно объяснение слову «Бус». М. В. Щепкина, возводя «Бус» к тому же корню, что и «бос — босове», «босый», «босов», считала, вслед за И. И. Срезневским, что «бос» передает греч. слово «демон», которое означало «с принятием христианства — духа зла, беса». Отталкиваясь от работы П. С. Иващенко, изучавшего остатки языч. верований в жизни южнорус. народа и обнаружившего поклонение (во избавление от напасти) темной силе — Бузю, Б. Ангелов, возведя прилагательное «бусов» к слову «бус» и считая, что оно должно также обозначать качества, свойственные темной силе, пишет «Фраза „время Бусово“ означает время дьявола, мрака, ночи, времен язычества» (Заметки. С. 53—54).
Впервые эта параллель была проведена Н. Головиным (1846). О. Огоновский, на которого при рассмотрении этого отрывка обычно ссылаются все исследователи С., обосновывал это толкование так: «. время Бусово е без сумнінья той час, о котрім Бооз, король Антів-Славян трагичною умер смертью. Про-те готські дівчата величали богатиря народу своего, Вінітара, що поборов племя, рідне сучасним Русичам. Але-ж тиї дівчата тямили мабуть також на се, що над ними панували Половці, за-для того, по словам
автора, леліють вони месть Шароканову. » (Слово. С. 86). Находил вероятным, что песня готских дев относилась именно к этому периоду, и А. А. Шахматов. Этого же мнения придерживались В. Н. Перетц, В. В. Мавродин, Д. С. Лихачев, Л. А. Дмитриев, Б. А. Рыбаков и др. комментаторы С. В оценках смысла этого образа нет единомыслия. Л. А. Булаховский (1959, 1978) считал, что В. Б. могло иметь значение «проклятое» с точки зрения «русичей» (а не готских дев), а С. К. Шамбинаго — время «героическое для половцев»; В. Ф. Соболевский полагал, что готские девы воспевают В. Б. как время поражения короля Винитара от антов.
Н. А. Мещерский, поддерживая точку зрения Огоновского — Шахматова, посчитал, что имя Буса — Бооза упомянуто в С. еще и в рассказе о сне Святослава в выражении «бусове врани» (исправленное из «босуви врани» изд. 1800 и Екатерининской копии) и спрашивает: «Не имеется ли здесь в виду какая-либо общеизвестная легенда о зловещих воронах Буса?» (К вопросу. С. 85).
В 80-х появилась еще одна точка зрения на словосочетание В. Б., высказанная М. А. Салминой. Если в слове «бусово» не предполагать имя, то оно может означать мореходное судно-бусу. Это слово встречается в летописных текстах и актовом материале сер. — втор. пол. XV, XVI вв. и употребляется в контексте, где речь идет или о военных событиях, или о торговых связях русских. «Готскія девы» «поютъ» «времена бус». К этой же мысли склоняется в одной
из последних своих работ о С. и Лихачев (1985). Заметим, что бусы-галеры и бусы-корабли, упоминаемые в устной традиции, называл, комментируя эпитет «бусый» (бусови врани, бусымъ влъкомъ), еще Перетц (1926).
«ВРЕМЯ БУСОВО» – раскрытая тайна «Слова …»
Статья-ИССЛЕДОВАНИЕ произведения “Слово о полку Игореве”, а именно – об одной из нераскрытых тайн ”Слова” – что же означает “время бусово”?…
ОДНО СЛОВО
Интерес к “Слову о полку Игореве” возник почти случайно.
Много лет назад, в книжном магазине мне попалась книга Андрея Никитина “Точка зрения”, документальная повесть и, после беглого просмотра, была сразу же приобретена за 2 рубля 30 копеек. Теперь эта книга одна из самых перечитываемых в домашней библиотеке.
Оказалось – эта встреча, а затем и постоянное, периодическое общение – с умным, наблюдательным, думающим, честным и доброжелательным собеседником. Такие встречи редки как в книгах, так и в обычной жизни. Увы, к сожалению!
Одна из трех частей (другие две – захватывают не менее глубоко и так же целиком) – Испытание “Словом “ – и посвящена была, как и вся книга, близящемуся тогда 800 – летию “Слово о полку Игореве” и связанному с ним 900-летию русской литературы которая, как показал А.Л.Никитин, ”с начала своего возникновения неизменно призывала к миру между народами и к взаимопониманию в диалоге разных культур”.
Как это необходимо в начале третьего тысячелетия!
А.Л.Никитин стал думать – задавать вопросы – и смотреть на это произведение не как, например, я, случайный читатель, а как специалист широчайшего профиля: археолог, историк, литературовед, палеогеограф, этнограф, лингвист, палеограф, ботаник и еще становясь многими другими специалистами, что было необходимо для разъяснения “темных” мест, непоследовательности повествования и прочее, прочее.
Одним из важнейших результатов его работы, на мой взгляд, было восстановление – от клеветы современников и, что еще невероятнее от непонимания потомков, думающих “по инерции, так сказать, сложившегося общественного мнения” – честного имени Алексея Ивановича Мусина – Пушкина, действительного тайного советника, графа, издателя, в 1800 году, напечатавшего “Слово о полку Игореве”, которое вызвало не только поэтический, но и патриотический восторг всего русского общества”.
“Загадка молчания А. И. Мусина – Пушкина лежала в том личном горе, которое не привлекло внимания ни одного последователя, не понято было даже современниками вроде Калайдовича и Карамзина. Потеря сына, на которого он возлагал такие надежды, который был его гордостью, его преемником на путях исследования русской истории, настолько потрясла и сломала старого, уже больного человека, которому осталось прожить немногим больше трех лет, что гибель коллекций, гибель московского дома и придирчивые расспросы о таких пустяках, как бумага, характер букв, обстоятельства
приобретения и издания рукописи “Слова о полку Игореве”, казалось ему почти оскорбительными. Его уже не трогало, что и как говорят о нем и о его трудах, он уже готовится к иному…”
И теперь он “мог с большей уверенностью искать и вычленять наследие Бояна в тексте “Слова”:
“Это сборы в поход, когда
Комони ржут за Сулою, –
звенит слава в Кыеве;
“Произведение Бояна как нельзя лучше подходило для целей автора “Слова”. Его герои были тоже “Святославичами“, к тому же еще и родственниками – “дедами” – героев “Слова”. Те и другие были связаны с половцами крепкими союзными и родственными узами, оба, и Роман и Игорь – потерпели от них поражение. Поход, бой и поражение было канвой их сюжетов”.
Затем, исходя их расчетов и анализа текста “Слова” и вычленного текста Бояна, А.Л.Никитин склонен думать, что окончательное завершение поэмы Бояна приходится на 1085 год.
Таким образом, 1085 год может с достаточным основанием считаться датой рождения древнейшего из достоверно известных художественных произведений светской литературы древней Руси – поэмы Бояна.
Интерес к “Слову” время от времени проявляется снова и снова.
Недавно руководители России, Украины и Белоруссии получили по хорошо изданной книге “Слова” на русском, украинском и белорусском языках.
Это достаточно значимо. Так как от Бояна и, конечно “Слова” начинает свой путь славянская литература, которая затем превратилась в трех родственных сестер: русскую, украинскую и белорусскую литературы.
Конечно, за хлопотами, заботами, сложностями наших дней, особенно на переломе эпох было не до литературных поисков. Но вот вот опять вернулся к “Слову”, к книге А.Л.Никитина, другим источникам.
Валентин Сорокопудов